Вызов (дилогия)
Шрифт:
— Я должна была всё выяснить ещё три года назад, когда в один прекрасный момент мой младший сын стал другим. Это случилось после той поездки и — как я теперь понимаю — после вашей встречи.
Она повернулась и дольше обычного задержала на мне взгляд. Никогда я не замечала за ней подобного, но сейчас Эллен смотрела на меня так, как смотрит любящая женщина на избранницу мужчины, которого она любит. И пусть в данном случае это касается отношений матери и сына — сейчас меня оценивали.
— Мой сын делал ошибки. А кто их не делал? — Она снова отвернулась, глубоко затягиваясь сигаретой. — Почти обо всех я знала. Или догадывалась. Но поводов
А я, в свою очередь, знала, о чём сейчас пойдёт речь и отчаянно трусила. Я не хотела слышать то, что Эллен собиралась рассказать. То, что Дилан рассказал мне сам, и что в устах его матери будет звучать гораздо страшнее: о его жизни "после меня".
Она говорила очень тихо, так что, пусть и нехотя, но мне пришлось вслушиваться.
— Он молчал. Впервые в жизни мой сын замкнулся. Вроде бы всё, как всегда, Дилан не отдалился, но он стал, — она на секунду задумалась. — Спокойнее, что ли. Серьёзнее. Сосредоточился на семье. — Эллен вздохнула и саркастически ухмыльнулась. — Не стану скрывать, вокруг него всегда было много женщин. Чего греха таить, мой сын слыл ловеласом, но таким, кто всегда остаётся в хороших отношениях с бывшими пассиями. Женщины стремились под его покровительство. Конечно, мне это не нравилось, а какой матери понравится? Но, хоть сердце и болело за Дилана, глядя на счастливых в браке Саймона и Фиби, я считала, что у него ещё есть время на ошибки и их исправление. Мы хорошо воспитали наших детей, Лив. Это я тебе уже говорила.
Я согласно кивнула. Неожиданно Эллен взяла меня за руку.
— Как это тебе удалось? Как он смог разглядеть это в тебе?
— Что разглядеть?
— А то ты не понимаешь! — Она улыбнулась. — Ты его судьба, Лив. И даже если бы вы больше никогда не встретились, даже если бы не было Эбби, ты всё равно навсегда вошла в его жизнь. Что меняет взрослого человека, скажи мне? — Внезапно её тон стал серьёзным. — Что может изменить того, кто вполне доволен своей жизнью, не желает никаких перемен? Более того — всячески пресекает вторжение на знакомую территорию чего-то извне, будь то люди или обстоятельства?
Я задумалась.
— Не знаю. Какое-то потрясение. Эмоциональное, может быть. — Я вспомнила о Майкле. Вернее, о себе после его ухода. — Может быть, болезнь. Или, скажем, выигрыш в лотерею.
— Верно, — согласилась она. — А кто посылает нам эти испытания? Как мы зовём это?
— Бог?
— Бог! Рок, стечение обстоятельств, фатум, судьба. У этого слова много определений. И для Дилана ты стала своего рода обстоятельством, которое изменило его жизнь в один момент. Тогда я подумала, что пришло его время, и мой сын расставил приоритеты. Но проходили дни, недели, месяцы, а Дилан всё так же оставался один. Ах, если бы только я узнала о тебе раньше!
— То
— Как минимум — заставила бы его всё мне рассказать.
— И?
— И… — Она задумалась. — Скорее всего, посоветовала бы тебя забыть.
Эллен замолчала.
Молчала и я.
Каждый думал о своём; думал, что, как бы мы ни пытались представить себе различные варианты развития событий, всё вышло так, как никто из нас и не предполагал.
— А ведь у тебя была возможность предотвратить это.
Голос Эллен снова изменился — в нём появились требовательные нотки. Взглянув ей в лицо, я увидела в глазах жёсткость.
— Что вы имеете в виду?
— Ты знала, кто я, уже после нашей первой встречи. Ведь так? — Я медленно кивнула. — И, если бы ты действительно боялась, что правда о рождении Эбби выйдет наружу, вполне могла отказаться от нашего предложения. Не думаю, что ты настолько тщеславна, чтобы поставить под удар то, что так тщательно скрывалось. Я права?
Я задумалась лишь на мгновенье.
— Правы, Эллен.
— Тогда ответь на вопрос, который я задала тебе ещё несколько месяцев назад. Ты любишь его? Любишь моего сына?
В тот раз Эбби спасла меня от ненужного признания, и я действительно не ответила Эллен, выбирая, какой из моих ответов на тот момент был правильным. Но сейчас ничто не могло мне помешать. Я была уверена, что могу сказать правду, и более того — хочу это сделать!
Я смотрела прямо, и мой голос звучал твёрдо, без малейшей доли сомнения.
— Да, Эллен, люблю. И всегда любила. И всегда буду любить.
— Это я и хотела услышать, девочка. Потому что, если бы это было не так…
Её голос сорвался. Эллен отвернулась. Тонкие пальцы слегка подрагивали, когда она глубоко затягивалась.
— В то утро он пришёл ко мне и сказал, что знает про Эбби. Я никогда не думала, что увижу, как человек горит заживо. Тем более что этим человеком окажется мой сын. Это было страшно.
Страшно стало и мне. Не сразу Эллен смогла продолжить, и я была благодарна ей за эту небольшую паузу.
— Он спросил, почему я не рассказала. Я ответила, что это была не моя тайна. Дилан обвинил меня в том, что я лгала ему. Я видела в его глазах слёзы. Последний раз мой сын плакал в двенадцать, когда упал с дерева и сломал ногу.
— Хватит, Эллен, пожалуйста!
Вскричав, я закрыла лицо руками и зарыдала.
Гореть мне в аду за это!
Мать Дилана продолжала говорить. Это была её исповедь, которую придётся выслушать, чтобы мы обе могли жить дальше. Я вздрагивала от каждого её слова.
— Он плакал от злости на меня, что не сказала. На тебя, что скрыла. Но больше всего на себя, за то, что бездействовал. Дилан обвинял себя в трусости и малодушии. А больше всего он переживал о том, что уже поздно. Мой сын боится, что не сможет больше любить тебя, Лив. Боится, что не чувствует своей любви. Ты понимаешь?
Я кивнула. Я понимала. Боже мой, как же хорошо я её понимала!
Эллен взяла меня за плечи и развернула к себе, отнимая руки от лица.
— Поэтому я умоляю тебя — не отказывайся от него! Если ты действительно любишь Дилана, дай ему время, девочка. Не дави, не требуй. Просто будь рядом.
Я снова молча кивнула.
Она обняла меня. Несколько минут мы простояли в полном молчании, после чего Эллен вытерла мне слёзы тёплой ладонью и мягко улыбнулась:
— Теперь идём. Ты совсем заледенела.