Вызов (дилогия)
Шрифт:
Когда мы снова спустились вниз, Эбби сразу побежала в гостиную и, схватив пульт от телевизора, включила мультики. Я как раз занималась разбором почты, когда к нам присоединился Дилан. Он переоделся, его волосы были ещё влажными после душа.
Дилан сел на диван рядом с Эбби.
— Что ты смотришь, малышка?
— Па гомиков, — ответила Эбби.
— Про гномиков, — поправила я машинально.
— Па гомиков, да. "Белиснеску".
Я видела, каких нечеловеческих усилий Дилану стоило не расхохотаться.
— А кто твой любимый гном? — спросил он, с трудом борясь со смехом.
— Скомняга.
— Скромняга? А мне нравится Весельчак.
Посмотрев поверх головки Эбби, он поймал мой взгляд и тихо повторил:
— Да, я определённо люблю Белоснежку.
Будущее. Глава 35
Soundtrack I'm Yours by Jason Mraz
Как же это здорово — ни к чему не стремиться; когда всё достигнуто, все высоты взяты, а желания исполнены. Скажете, это состояние чуждо человеческой природе? Мол, наша жизнь должна проходить в вечной борьбе с собой и окружающим миром. Что ни на минуту мы не должны останавливаться в желании самоусовершенствования, и, как только человек достигает какой-либо цели, для его же блага необходимо ставить перед собой другую — более сложную, едва ли преодолимую. Что, как только мы останавливаемся, мы умираем. В таком случае, будем считать, что я уже на том свете, потому что готова навсегда остаться в этом самом состоянии и мгновении, когда завуалированно, непонятно никому, кроме нас двоих, Дилан Митчелл сказал, что меня любит.
"Я определённо люблю Белоснежку".
Я смотрела в его глаза и видела там подтверждение этих слов: он любит меня. Несмотря ни на что, этот великолепный мужчина любит меня. Желает меня, жаждет, и говорит это бесхитростно, не ожидая ответного признания. Просто настал момент, когда пришла пора ему это сказать. И я чувствую это так же ясно, как и то, что хочу сделать то же самое.
Наша дочь, сама того не подозревая, немедленно предоставила мне такую возможность.
— А мамиська?
Криво улыбаясь, Дилан выжидающе приподнял бровь.
— А я люблю принца, — ответила я прямо. — Того, кто пришёл и разбудил Белоснежку.
Зелёные изумруды потемнели. Желание поцеловать Дилана, подкреплённое и его признанием, и моей честностью перед самой собой, становилось почти болезненным. Если бы ни Эбби, я бы точно сделала это.
— Дя-я, — протянула дочь, мечтательно глядя в экран. — Пьинц секси.
— Э-эбби! — воскликнула я и густо покраснела.
Дилан захохотал, схватил немедленно начавшую визжать дочь и усадил к себе на колени.
— Это где же ты такое слово услышала, малышка?
— В тиливизали.
Святые небеса! "Секс в большом городе" и иже с ним в одно мгновение похоронили моё сексуальное настроение.
Сегодня, как обычно по понедельникам, я встречалась с поставщиками, поэтому к одиннадцати часам должна была оказаться на работе.
Едва я объяснила это Дилану, едва произнесла слово "магазин", как "Белоснежка" немедленно была забыта. Эбби вскочила на диван и во всё горло заголосила:
— Ува! Кижички! Качю, качю. Качю!
Она обожала приходить в книжный. Если бы я имела хоть какую-то возможность не отвлекаться на Эбби в процессе работы, то была бы счастлива брать её с собой. Но моя девочка была слишком мала даже для того, чтобы аккуратно листать книжки. Частенько Эбби случайно рвала странички, и мне приходилось снимать их с продажи. Когда за одну неделю в дом перекочевали
— Ты не против? — поинтересовалась я у Дилана.
— Разумеется, нет. Правда, до этой минуты я был уверен, что ты пишешь детские книги, а не продаёшь их.
— Тот альбом — первый писательский опыт. А вообще, у меня небольшой книжный магазин. Он, правда, не совсем мой, скорее наш общий — с Ким и Сандрой. Но Сандра занята в школе, а Ким занимается детьми. Своими и моими. Так что я сама себе хозяйка и раз в месяц аккуратно выплачиваю девочкам их долю.
На экране Белоснежка принялась за уборку гномьево домика. Эта сцена и песенка, звучавшая в ней, была любимой у Эбби. Она перестала прыгать и уселась на колени к Дилану. Лучшего времени, чтобы привести себя в порядок, у меня могло и не быть.
Наверху мне довольно быстро удалось выкопать из шкафа новенькую футболку с длинным рукавом и относительно чистые чёрные слаксы. Положив вещи на кровать, я достала из комода чёрный хлопковый комплект из трусиков и лифчика. Стянув джинсы, в которых отвозила Макса, я осталась в одной пижамной кофте и, схватив бельё, бросилась в ванную.
— Ой!
Неожиданно с разворота я врезалась в стоявшего в дверях Дилана.
— Что ты…
Он не дал мне договорить, немедленно притянув к себе и найдя мои губы. Я закрыла глаза и застонала. Дилан был безумно сладким, безумно нежным, безумно желанным. Мне было всё равно что я стою перед ним с голой задницей. Наоборот, это было так возбуждающе, когда его руки сползли с моей талии на обнажённые ягодицы и тихонечко смяли их, прижимая меня ближе. Я чувствовала его напряжение, и от одного понимания того, что Дилану сейчас так же трудно, как и мне, сердце билось в два раза быстрее. Запустив пальцы ему в волосы, я ещё сильнее приникла к нему.
Руки Дилана поползли вверх по спине, таща за собой кофту. И, как только он понял, что я не сопротивляюсь, а, наоборот, поднимаю руки, чтобы помочь ему её снять, он оторвался от меня.
— Лив.
Дилан задохнулся моим именем, когда увидел меня обнажённую, без стыда стоящую перед ним. Он снова притянул меня к себе, ласково обнимая, и моё тело почувствовало мягкость его свитера.
— Я поднялся только за одним поцелуем. Скажи, как теперь жить, не думая о том, что я только что увидел?
— Прости, не хотела тебя пугать!
— Пугать? — Дилан засмеялся. — Не думаю, что "пугать" — подходящее слово. Я хочу заняться с тобой любовью. И пока этого не сделаю, буду мучиться, понимаешь?
— Понимаю, — я подняла голову, глядя на его губы. — И я тоже буду мучиться.
— Ты хочешь меня? — прошептал он еле слышно.
— Да, — выдохнула я и закрыла глаза.
Дилан чертыхнулся.
— Это просто невозможно! Я не могу от тебя оторваться.
Одним движением он приподнял меня и застонал, уткнувшись лицом в мою шею. Я крепко обняла его за голову, целуя в непослушные волосы. Ему было невозможно оторваться от меня, а мне от него. Его горячее дыхание плавило обнажённую кожу, губы оставляли ожоги на шее, а руки прижимали к себе так сильно, что не было никакой возможности вырваться из этого пламени. Да мне и не хотелось!