Вызов (дилогия)
Шрифт:
— Эту ночь мы проведём в Сиэтле, а после я отвезу тебя за город. Что ты думаешь о небольшой вилле на берегу лесного озера?
— Звучит заманчиво.
— Правда?
— Только ты и я, — приподняв голову, я дотронулась губами до его губ. — Вы всё здорово придумали, мистер Митчелл.
— Это в трёх часах езды от Сиэтла. У нас в любой момент будет возможность вернуться.
— Вряд ли мне этого захочется так скоро, — сказала я и чуть прикусила его подбородок.
— Подожди, котёнок. Иначе наша брачная ночь начнётся прямо
— Я ничего не имею против.
— Зато я имею. — Дилан напустил на себя нарочито серьёзный вид и по-отечески поцеловал меня в лоб. — А ты всеми силами пытаешься сделать так, чтобы я поступился своими принципами.
— Не начинать брачную ночь в машине? Или ты вообще против секса в машине?
Это прозвучало так многообещающе, что я не посмела возразить. Лишь поуютнее устроилась на груди у мужа, глядя на пролетающие за затемнёнными стёклами городские огни.
Так и случилось.
Она была — наша брачная ночь. Единственная из всех возможных.
— Я люблю тебя. Люблю, слышишь? Я люблю, как ты смотришь на меня, как произносишь моё имя, как ты спишь, как обнимаешь меня во сне. Я люблю тебя, Дилан Митчелл.
— Боже, — шептала я, чувствуя, как он нащупывает на спине молнию. Я сражалась с пуговицами его сорочки, а он непростительно долго тянул её вниз.
— Да, вот так, — с этими словами Дилан одним движением спустил с меня платье, и оно с приятным шелестом мягкой кучкой упало к моим ногам. Я осталась в одном белье. С губ Дилана сорвалось тихое ругательство, когда он увидел мою фривольную голубую подвязку.
— Сними её, — выдохнула я.
— Я люблю то, что ты со мной делаешь, — освободившись от сладкого плена, я тяжело дышала, смотря в его тёмные от страсти глаза. — Я люблю делать с тобой то, что я делаю.
Ты мой. Навсегда.
Я остановила мужа, подняв руку и закрыв ему рот ладошкой. Другой я помогала себе делать то, что мне хотелось. Я чувствовала вкус своего мужчины, слышала стоны, гладила бёдра, терзала пальцами, пока мой язык доводил его до безумия. Я проводила им по всей длине, обхватывая руками, скользила по нему, помогая себе губами, целовала набухшую головку его члена. Мне удалось почувствовать момент приближающегося оргазма, и я глубоко вобрала его в себя. Дилан не смог сдержать яростного стона, когда мир для него распался на кусочки.
— Я люблю тебя, — он гладил мои руки, грудь, лицо. — Я так сильно тебя люблю, что удивляюсь, как я мог жить без этого так долго.
— Ох, милый
— Нет, послушай меня! — Дилан взял моё лицо, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Даже когда через много-много лет для нас всё закончится, то, что есть между нами, — не закончится никогда. Я чувствую нашу любовь. Она не исчезнет вместе с нами. Она будет жить. В наших детях. В нём. — Дрожащей рукой он погладил мой живот и нежно его поцеловал. — Я верю в нас, моя единственная.
И он показал. И не единожды. И его не пришлось
Мои третьи роды прошли в срок и без осложнений. Ну, почти.
Главным осложнением стал будущий счастливый отец, который ежеминутно требовал от врачей отчёта о моём состоянии, а также многочисленные родственники, изъявившие желание увидеть воочию появление на свет нового члена нашей большой семьи.
Этот спор мы вели бесконечно долго. Дилан хотел присутствовать на родах, а я не желала, чтобы он видел меня красную, растрёпанную, с искажённым от боли лицом. В конце концов, мы договорились, что он будет со мной весь период схваток, а когда дело дойдёт до главного действа, без возражений присоединится к ожидающим за пределами палаты.
Мне следовало бы догадаться, что ничего из этого не выйдет.
На последнем месяце я раз в три дня ездила на осмотр. Разумеется, вместе с Диланом. И, разумеется, приблизительно за неделю до предполагаемой даты я оказалась в госпитале. Дилан не хотел рисковать, оставляя меня дома до самих родов, да и мне, честно говоря, было спокойнее находиться под профессиональным присмотром. Самые лучшие врачи, самое лучшее оборудование, самый лучший уход и самый лучший в мире муж были в моём распоряжении двадцать четыре часа в сутки.
Эбби появилась на свет при помощи кесарева сечения. Обычно следующего ребёнка женщина рожает так же. Но я упросила врачей позволить мне попробовать родить самой. Вернее, упрашивать пришлось Дилана, который не желал слушать ни о малейшем риске для меня или малыша.
Два раза в день к моему животу подключали допплер, чтобы проверить сердцебиение ребёнка. Утром и вечером доктора осматривали меня, а после долго отвечали на вопросы Дилана, убеждая, что всё проходит нормально и нет никакого повода для беспокойства.
Но он всё равно волновался.
Стоило мне охнуть, неудачно повернувшись, или схватиться за спину, или за ноги, он моментально подскакивал с побелевшим лицом: "Что случилось? Где болит? Началось?"
После четырёх дней подобной опеки я отправила его домой, клятвенно пообещав в ближайшие двадцать четыре часа не рожать.
— Я не уйду.
— Ты меня изводишь.
— Ты просто устала.
— Да, я устала. От твоей взволнованной физиономии в первую очередь.
— Я спокоен.
— Ага, я вижу. Ой!
— Что такое, родная? Больно?
— Фигольно! Понимаешь, о чём я?
— Это подло.
— Подло не доверять мне.
— Я тебе доверяю.
— Тогда оставь меня на попечение врачей, которых ты согнал со всего западного побережья, и вернись домой к детям.
— Я хочу быть с тобой, когда всё начнётся.
— Как только всё начнётся, я тотчас дам тебе знать.
— Лив…
— Иди ко мне.
— Что ты…
Не дав мужу договорить, я обхватила его лицо руками и, встав на цыпочки, прижалась губами к его губам.