Вызов принят
Шрифт:
Она посмотрела на него твердо и пристально: – Ты действительно не узнаешь меня?
– Нет, – покачал головой Джек.
Элибер закрыла руками лицо, а потом оторвала руки и опять посмотрела на Джека.
Так вот что называл адом Святой Калин! Шторм должен был успокоить свою любимую и не мог. Что-то серьезное происходило с Элибер. Она нуждалась в его поддержке и любви, а он молчал и старался не замечать боль, разрывающую его сердце.
– Мы неплохая пара, – горько сказала Элибер. – И вполне годная для того, чтобы думать о спасении миров.
– Я только солдат пехоты, – ответил Джек и сам страшно удивился
Элибер бросилась к его ногам:
– Джек, послушай, мне, наверное, лучше сейчас уйти?
Он промолчал. Элибер встала и медленно приблизилась к нему. её губы нашли его губы, и его губы
послушно ответили на поцелуй. Влажная слеза мелькнула в её темных глазах:
– Послушай, где-то в тебе похоронен человек, которого я любила. Он не мог пропасть бесследно, нет. Может быть, когда-нибудь ты сумеешь отыскать его?
Джек неуверенно кашлянул:
– Если этот человек вернется, ты узнаешь об этом первой.
– Я надеюсь на это, – она смахнула с глаз слезы и выскользнула из комнаты.
Шторм сжал кулаки. Черт побери, Элибер явно находилась в беде, а он чувствовал это, видел её и никак не мог помочь! Да нет, за такое императоров не просто сбрасывают с трона, за такое выпускают им кишки!
Когда-то Калин думал, что в молитве сосредоточена жизнь, а теперь молитва превратилась для него в единственное средство общения. Когда он молился, в нем постоянно возникала острая режущая боль, но она придавала силы. Это было ново и необычно, ведь раньше любая молитва успокаивала его.
Калин встал с колен и сел на колченогий табурет, кое-как сколоченный из неоструганных досок.
Калин послушно говорил вслух, надеясь, что ат-фарелы запишут его речь и постараются разобраться в значении произносимых им слов. Но вот записывали ли они его речи?
Пока контакт не удавался. Похоже, его персона совсем не интересовала ат-фарелов. А потом, Святой Калин так и не понял – есть ли у них слух? И слова, и жесты, и пение – чего только не испробовал он за эти дни, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание неизвестных!
Стены и потолок его камеры были сделаны из материала, не известного в мирах Доминиона, – легкий и прочный, чем-то он напоминал пластмассу, но при этом блестел, как драгоценный отшлифованный металл. Видимо, эта камера или клетка могла быть сложена и убрана, когда в ней отпадала надобность.
Калин положил свои широкие ладони на больные стариковские колени и стал энергично растирать суставы. И сухожилия и вены просвечивались сквозь прозрачную кожу. Плоть таяла в нем. Ему как-то удалось объяснить ат-фарелам, что он нуждается в пище и питье, и они приносили ему воду и какие-то неизвестные фрукты, но всегда – в маленьком, совсем недостаточном для него количестве.
– Ты всего лишь старый дурак, – пытался успокоить себя Святой Калин. – К ат-фарелам тебя толкнуло тщеславие, а это грех и твоя глубинная суть. Так терпи, если Всемогущий Господь решил тебя наказать!
Боже мой, каким же дураком он был! Он думал о контакте с неизвестными и уверял себя, что у него все получится просто и быстро, а среди уокеров назревало восстание, и даже в его присутствии Пепис с трудом балансировал между миром и гражданской войной.
– Надо
Калин опять стал размышлять об ат-фарелах. Может быть, сам он чего-то не разглядел и не понял в них? Для того, чтобы заставить их приносить себе пищу, ему потребовались поистине титанические усилия, но победа была слишком маленькой и ничтожной. Хотя... он должен был смириться и уповать на Господа. Ведь даже для такой ничтожной победы нужна Его воля. Кажется, его друг Пепис кое в чем был прав – Калин слишком быстро забыл, с чего он начинал свою жизнь. А ведь в юности теплое жилище, одежда и кое-какая пища считались у него очень большой победой! А значит, он обязан был рассуждать гораздо более здраво. Как знать, может быть, он искал Царство Божие в тех местах, где его не могло быть?
Он улыбнулся и пробормотал:
– Вот так вот, Святой Калин из Блуила, век живи, век учись.
Глава 12
– Мы знаем, где находится Динаро, – довольным голосом сказал Вандовер Баластер.
– Где?
Министр почтительно поклонился императору:
– На внешних границах. Не знаю, для чего, но он оставляет за собой четкие следы. Император усмехнулся:
– Это-то я предполагал. Динаро хочет, чтобы его нашел Шторм. – Пепис пригладил свои торчащие волосы, и они затрещали под рукой. – Меня удивляет совсем другое: очень уж долго вы его искали. Будьте уверены, Джек Шторм на днях тоже получит какую-нибудь весточку.
Министр кивнул:
– Это нам на руку. Во всяком случае, тогда он еще больше захочет отправиться в путешествие.
Пепис посмотрел на Вандовера с какой-то зловредной, горько-сладкой улыбкой.
– Будьте уверены, Вандовер, я хотел бы отправить его на поиски Калина как можно быстрее. Да, еще... Откройте зал для аудиенций. Я хотел бы, чтобы меня посетили все лидеры уокеров.
От удивления Баластер даже открыл рот:
– Но, Ваше Величество... Император махнул рукой:
– Ничего мне не говорите! Если я сам не пущу их во дворец, рано или поздно они сломают двери. А так, по крайней мере, здесь буду управлять я, а не толпа. И пусть уокеры тоже не забывают, что здесь тронный зал, а не столовая. И еще... я хочу, чтобы на этой встрече присутствовал Шторм...
– Но уокеры хотят не чьей-нибудь, а вашей крови, – покачал головой Вандовер. – Я не советую проводить вам такие эксперименты, Ваше Величество, особенно если вы делаете это для того, чтобы как-то обелить Шторма.
– Он мой защитник, – сердито фыркнул император. – И поэтому мне придется позаботиться о его репутации.
– А как быть с Зелеными Рубашками? Пепис пожал плечами:
– Зеленые Рубашки заключили соглашение с уокерами. Если мы заручимся поддержкой миссионеров, так и Зеленые Рубашки будут как-то обезврежены. А сейчас мы находимся на грани гражданской войны, и поэтому нам не стоит слишком много думать о собственной гордости, – император посмотрел на министра. – А вы как считаете?