Вызов
Шрифт:
Кимура. Он прожил, судя по словам Маны, тысячу лет. Что за этой беспечной улыбкой скрывается? Может ли древний вампир полюбить так крепко, как он говорит, смертную?.. Ох, уже не смертную, конечно. Или Ким лишь желал получить дампиро-вампира?
– Дом патернала обречен на сквозняки, - повторила я.
– Должно быть, холодно порой?
Ким задумчиво глядел на меня. Я вспомнила Фэнела и слова Кима перед казнью: "Я помогал тебе, когда ты просил и не просил об этом. А ты уничтожил стольких моих детей..." Ну вот, снова,
– Холодно. Порой.
Если бы я не относилась к Киму с некоторым пиететом - эльфийский принц, как-никак - я бы точно обняла его. Он так признался в том, что ему холодно, что захотелось немедля его согреть и оградить от всех бед. Впрочем, одернула я себя, это иллюзия. Вряд ли патернал, привыкший веками опекать и защищать других вампиров, не может помочь себе.
– Ты был самураем, Ким?
– не знаю, зачем, спросила я.
Парень иронично приподнял бровь, улыбаясь. Как ни странно, но ирония Кимуры никогда не обижала и не задевала. Ну, он ведь хороший родитель и педагог с приличным стажем...
– А ты как думаешь?
– Думаю, был. А, может, и есть...
Кимура глянул на часы на запястье.
– Идем, - он схватил меня за руку и потащил в арку, туда, где дальше по коридору был его кабинет.
В кабинете Кимура вынул из высокого шкафа старинную катану и показал мне, держа на двух ладонях.
– Конечно, это не то оружие, что было у меня, когда я умирал, - Ким осторожно вынул клинок из ножен. Тусклая серая сталь.
– И я давно перестал быть самураем. Но мечом я владею до сих пор. И уже гораздо лучше, чем тогда, когда меня убили после обращения.
Боже, когда вампы говорят так о своей смерти, у меня мурашки бегут по коже. Я тронула пальчиком лезвие. Не слишком гладкое.
– Я не часто, но все же присоединяюсь к Триариям, - Ким убирал катану обратно в шкаф, - Ингемар считает, что мне лучше не рисковать собой - ведь другого патернала в Киеве нет.
Ким вынул из шкафа другое оружие, на губах азиата играла кривая улыбка.
– Ингемар говорит, что у Маны хотя бы есть инстинкт самосохранения, - из длинных ножен появился устрашающий, сверкающий клинок полутораметровой длины.
У меня просто глаза на лоб полезли, я невольно попятилась от Кимуры.
– А у тебя, говорит, - Кимура сжал рукоять катаны обеими руками и стал в боевую позицию, - такой инстинкт отсутствует напрочь...
И опять стадо муравьев с топотом пронеслось по моей спине. Кимом нельзя было не любоваться, им нельзя было не восхищаться, его нельзя было не бояться до дрожи в коленях. Не хватало, пожалуй, вентилятора, который бы развевал волосы парня. Ким опустил меч.
– Какая... великолепная катана, - пробормотала я.
– Это одати - копия того, что носил я. Сейчас такие технологии закалки и заточки металла, доступна по-настоящему
– Ким умолк, наблюдая за игрой света на зеркальной поверхности лезвия.
– Меня бы называли не Горе-рыцарем...
– Ты ужасающе прекрасен, - призналась я.
– И на Горе-рыцаря не похож совсем.
– Я не выполнил своего долга, не уберег брата, - Ким рассеянно ответил мне, рассматривая меч.
– Прости, я не хотела лезть в душу и выпытывать секреты...
– Это не секрет, об этом знают все вокруг. Я обратился к своему даймё с просьбой казнить меня. А он предложил мне вечную жизнь, - Ким вернул оружие в ножны.
– И стать патерналом. Я не понимал - как, зачем, я ведь не смог о брате позаботиться. Он сказал, что отныне я буду самым бдительным и старательным патерналом. Ну, и по обращению, если мне так уж жаждется наказания, он пообещал убить меня. В этом мое искупление. Даймё давно нет, но он успел увидеть, что я стал хорошим патерналом. И не успел увидеть, как я облажался с Фэнелом.
Японец приблизился ко мне. Без обнаженной катаны в руках он был уже не завораживающим богом войны, а прежним Кимом.
– Порой я жалею, что мой потомок лишь 80 лет спустя совершил первое самоубийство чести, - парень между делом убрал прядь волос с моего лба, - и после него это стали делать всюду. Порой я думаю, что сам должен был основать эту традицию, - и без всяких переходов тем же тоном:
– Странно, что к тебе так тянет. Я мало знавал дампиров - трех... и Сашу. Никогда не испытывал желания отыскать и присвоить дампира... А видишь, как получилось.
– Ирония судьбы. От тех, кто старается изо всех сил, вечно все бежит...
– Пожалуй. Надо посмотреть, как там детишки, проснулись или нет. Обратила внимание - Мила и Лана были на ногах, как только стемнело? Со мной Мана поделился некоторыми наработками своего патернала...
– Надо же. А сколько сестрам лет?
– Как вампирам - по 20.
– Ух ты... Это ты их обратил?
– Да, и их отца тоже. Он тосковал без них.
– А они?
– И они. Я стараюсь не делать несчастными своих обращаемых, против воли не обращаю из принципа. Вытаскиваю тех, кто на краю жизни.
– А Саша?
– А Саша и была на краю, только не знала об этом.
– Они с Иваном ладят.
– Они вдвоем дружно нивелировали свой возраст до общей отметки, - Кимура улыбался, - сложили 15 и 20 и поделили на два. Теперь им по 17 лет, ведут себя соответственно. К Ивану вчера девчонка приехала, которую он знал и до, и после смерти. Так они с Сашей обрадовались, как новой игрушке. Я велел этой девочке сидеть у них в комнате и ждать пробуждения...
Кимура снова провел рукой по моим волосам. Странно, но он нисколько не пугал меня - в отличие от своего Мастера.