Вызревание
Шрифт:
Главврач вышел из палаты, хлопнув дверью. Митя закрыл глаза. Невыносимо болела голова.
*
Люська, Шиш, Кутя и Зиновий Гердович бездельничали. Они сидели на зеленом газоне, на том самом, где обычно Митя продавал свои рисунки. На бульваре привычно играла музыка. "Иглз" пели "Отель Калифорния". Пестрели красочные коммерческие киоски, в них шла продажа мороженого, жвачки и газировки. Рядом мужики пили пиво. Шиш и Кутя с пересохшими губами с завистью посматривали в их сторону. Люська была задумчива. Вчерашний вечер оставил
– Пивка бы сейчас, - хрипло помечтал вслух Шиш.
– Да уж... Не помешало бы...
– согласился Зиновий Гердович.
Кутя почесал за ухом:
– Бабок нет ни хрена. Может, Митька явится...
– Да, его теперь жди... У него такая баба теперь. На кой черт мы ему сдались?
– отозвался Шиш.
Люську передернуло:
– Заткнись ты, козел! Нашелся о бабах судить. Митька не дешевка, вроде тебя, за первой же попавшейся юбкой не побежит.
– Но-но-но... Знаем мы, о чем ты это. Знаем. Не слепые, - ухмыльнулся Шиш.
– Что ты знаешь, подонок? Еще мало дерьма похлебал, чтобы что-то знать. Подрасти и перестань ссать в постель!
– разразилась Люська.
– Ну, как вам не стыдно, господа, - проворчал Зиновий Гердович. Отчего вы так любите ссориться? Посмотрите, какая замечательная погода. Подумали бы вместе, как копейку раздобыть.
– А че она первая начинает?
– возмущается Шиш.
– Я ее трогал? Недотрога какая!
– Она женщина. А женщине следует уступать. Это, Шиш, вы должны усвоить и помнить всю свою жизнь...
– задумчиво произносит Зиновий Гердович.
Все вдруг умолкают. Среди толпы показался элегантный седой мужчина с тростью. Первой узнала его Люська.
– Кутя! За ним!
– скомандовала она.
Кутя, ухватившись за коляску, покатил Люську за незнакомцем. Незнакомец дошел до конца бульвара, где его ожидал большой черный автомобиль. Сел в него и уехал в неизвестном направлении. Все, что успела заметить Люська, это иностранные номера на бампере.
Люська и Кутя возвратились обратно, где их ожидали Шиш и Зиновий Гердович.
– Ну, че там? А?!
– не терпелось Шишу.
– А?!
– Да тише ты!
– нахмурив брови, осадил Шиша Зиновий Гердович.
– Ничего... уехал...
– недовольно буркнула Люська.
– Номера успели заметить. Какие-то не наши, - добавил Кутя.
– Машина - супер. Точило, дай Боже.
– Богатенький, видать...
– поразмыслил Шиш.
– Видать, - согласился Кутя.
Люська огляделась:
– Мити до сих пор не видно. Не случилось бы чего? Не по себе мне что-то.
– Ну, говорю же...
– открыл было рот Шиш.
– Цыц! Надоел, - оборвал его Кутя.
Все замолчали.
– Где этот дом его? Главврача?
– как бы между делом поинтересовалась Люська.
– На Выборгской где-то. У моря. Там, где берег ополз, - отозвался Кутя.
– Куть, пойди, сигарету стрельни, - заныл Шиш.
– А ты че, сам без языка?
– Мне не дают.
– Почему?
– У него слишком интеллигентное
– Куть, ну пойди, а?..
Кутя поднимается. Идет стрелять сигарету. Шиш и Зиновий Гердович смотрят ему вслед. Кутя подходит к первому же попавшемуся. Тот, не колеблясь, открывает перед ним пачку. Перед тем, как взять сигарету, Кутя говорит что-то еще.
– Две просит. Бля буду, две просит, - комментирует Шиш.
Угощающий сигаретами кивает. Кутя тянет руку к пачке. Одну прикуривает тут же, другую засовывает за ухо. Учтиво благодарит. Возвращается.
– Я что говорил?!
– с гордостью подтверждает Шиш.
– Как это вам все-таки?..
– улыбается Зиновий Гердович.
– У вас, Кутя, какой-то врожденный талант попрошайничать.
– Это у меня от папы. Он последние годы путешествовал много. Как Горький, в народ ходил. Пока не дали топором по башке.
Шиш хихикает.
– А где Люська?
Все наконец замечают, что Люська исчезла.
*
Особняк главврача.
К калитке подъезжает инвалидная коляска. Люська звонит в звонок. Лает овчарка, сидящая на пороге. Люська еще раз нажимает звонок. Овчарка бежит к калитке, продолжая лаять.
– Чего разоралась? Что, нет хозяев?
– спрашивает Люська.
Собака умолкает. Смотрит на гостью.
– Ничего, - говорит Люська, - подождем...
*
Вечереет.
Где-то на дороге слышно приближение автомобиля. Вскоре у ворот появляется машина главврача. Первым из нее выходит сам хозяин. Идет открывать ворота. Удивленно смотрит на странную гостью у ворот.
– В чем дело? Вы к кому?
– Подайте на хлеб. Не откажите Бога ради.
Из машины выходит Лика. В руках у нее сумочка. Она подходит к Люське, достает из кошелька деньги. В это время муж, открыв ворота, возвращается, садится за руль.
– Он снова в клинике. Я постараюсь что-нибудь предпринять. Но мне одной будет трудно, - говорит Лика, отдавая Люське деньги.
Возвращается в машину. Машина заезжает во двор. Они выходят из машины, идут к дому.
– Откуда здесь взялась эта нищенка? Мне показалось, ты о чем-то говорила с ней?
– О чем я могу с ней говорить?
– Не знаю, не знаю...
Заходят в дом. Люська провожает их взглядом. Взявшись за колеса, трогает с места.
*
Вечер. Люська едет тихой городской улочкой. Вдруг останавливается, что-то заметив. Куда-то пристально смотрит.
Во дворике, огороженном изящной кованой оградой, с зелеными газонами, окаймленными декоративными кустами, стоял длинный черный автомобиль. Его номера не вызывали сомнения: это была она - машина седого господина с тростью. Люська перевела взгляд на фасад дома. По обе стороны двери висели блестящие металлические таблички. На одной надпись на английском, на другой на русском. "Посольство Великобритании", - прочла Люська. Она подняла голову. Над дверью развевался флаг с сине-красным крестом.