Взгляд из угла
Шрифт:
Наподобие, скажем, патриаршего афоризма: что будто бы радостью от выигрыша сборной разбавляется якобы скорбь при воспоминании про ВОВ. На самом-то деле пропорция, конечно же, обратная: на цистерну общего восторга - капля соболезнования из пипетки, авось сойдет за скупую слезу.
Или зав. турецким футболом: 1111 личных, собственных, кровных баранов не пожалею, зарежу из любви к отчизне в случае выхода в полуфинал вот этой самой рукой!
Как блеяли, должно быть, бараны, ожидая развязки. Как болели за Германию. С каким облегчением вздохнули, когда на последней минуте основного
А впрочем, кто знает: будь мы с вами бараны и пощипывай травку в Турции - какой предпочли бы результат. Там ведь тоже, говорят, стабильность и тоже экономический рост, то есть необозримое будущее предсказуемей обозримого, ну его совсем. И ничто так не успокаивает, не утешает, как гол в их ворота. Внезапный неотразимый удар под перекладину, мимо растопыренных рук тещи, соседа, премьер-министра. Мимо мэра, прилетевшего на стадион в собственном вертолете собственной жены.
Ничто так не отвлекает от повышения цен.
Недаром футбол изобрели сперва ацтеки. (Или ольмеки?) После финального свистка вспарывали участникам матча животы. Не то побежденной команде, не то победившей, не то просто всем, включая запасных.
А в Древней Руси он назывался - шалыга. Это же слово обозначало мяч. А шалыган - футболиста, ясное дело (Даль почему-то пишет - попа). Другие термины остались, как были: вратарь, полузащитник, вне игры. А космополиты всех мастей, Абрамовичи разные, переталдычили на английский манер: голкипер, хавбек, аут. Пока партия и правительство не покончили с низкопоклонством перед иностранщиной. Между прочим - ровно шестьдесят лет как.
Однако восстановить собственно шалыгу Сталин не решился. Не рискнул. Сообразил.
7/7/2008
Лишить ларьком
Главный артикулятор нашей здешней говорильни попал давеча в положение. Но не сплоховал, вывернулся молодцом, разве что Благоустроительницу подставил маленько.
А дело было по радио, в прямом эфире. Журналюга возьми и спроси, чего никогда не спрашивают. Немыслимо, безобразно, бестактно, в лоб: а интересно, сколько вы получаете?
Как бы от имени налогоплательщиков. Как если бы действительно т.н. граждане содержали т.н. государство на жалкие 13% своего подоходного, а не наоборот.
Артикулятор, однако, скрепился. Не одернул - типа как вам не ай-я-яй, где же тайна чужого кармана. А с чистосердечной улыбкой: мы с Матерью города получаем больше всех. У меня зарплата ровно как у нее. Двадцать восемь. Тысяч. В месяц. Рублей.
Тут и радиопередача кончилась - время истекло.
А я, признаюсь, взгрустнул - это что же за сумма. На чемпионат Европы по футболу и то не слетать. Но это ладно, мужчина всегда сумеет сэкономить - на сигаретах, например. А до чего обидно за города Мать. Все-таки дама. Существо, так сказать, не чуждое красоты. Блузку новую купить, прическу сделать. Освежить, короче, облик хотя бы в месяц раз. Это даже и политическая необходимость: чтобы город и мир постоянно убеждались воочию - до чего инвестиционный
Одним словом, это никуда не годится. Требую поднять ей денежное содержание. Как минимум - втрое. Чтобы ни в чем не нуждалась и даже откладывала в чулок на черный (тьфу-тьфу-тьфу!) день. Деятельность, знаете ли, требует гарантий.
Говорильня - шут с ней. Может, и справедливо, чтобы они там влачили свою жизнь в опрятной такой бедности. Перетопчутся. Двадцать с лишним штук - вполне терпимо. Коммунальные услуги, калорийная еда и чистые носки - что еще нужно артикулятору. Ему же руками не водить, а только на кнопку персональную нажимать да бить в ладоши. Такой техникой заяц обыкновенный овладеет в три дня.
Размышляя в этом духе, растворил я в интернете окно сказанной говорильни. Стало душно невмочь: о, сколько там этих - как они их называют - законодательных инициатив! На каждой бантик, на бантике написано - чья.
Большая часть принадлежит главному артикулятору. Ничего не скажешь, творит в поте лица. Об объявлении Благодарности гражданке Имярек. Об объявлении Благодарности сотрудникам аппарата. Об установлении перерыва в заседаниях Говорильни.
А вот и самая юная, только-только вылупившаяся из личинки, либо, не уверен, яйца: О внесении изменений. Да, в закон. Но в какой бы вы думали? Как раз о гарантиях деятельности начальников, представьте себе.
Оказывается, он существует, и в нем все расписано: оклад за должность, оклад за классный чин, ежемесячные надбавки за работу в трудных условиях, за работу с секретными документами. Плюс премии. Плюс иные выплаты. Плюс черта в ступе. Причем не в штуках, а в специальных расчетных единицах. Каковую единицу Говорильня вычисляет самостоятельно, округляя что ни год.
В случае же удаления на покой - артикулятору полагается к пенсии (либо к пенсиям) отдельная прибавка за то, что был начальником. Специальная смазка. Что трогательно - не только ему, а всем вообще ржавым рычагам.
Первым, вторым, третьим секретарям обкома, горкома и райкомов правившей до 14 марта 1990 года партии, а также ВЛКСМ.
Просто секретарям, а также помощникам первых, вторых и просто секретарей.
Заведующим отделами, их первым замам и просто замам. Инспекторам и заведующим секторами. Руководителям лекторских групп. Лекторам обкома, горкома, райкомов. Инструкторам обкома, горкома, райкомов.
Секретарям комиссий по выездам за границу.
Председателям, замам председателей, членам парткомиссий, также именуемых иногда просто комиссиями.
Заведующим приемными, переводчикам, управ- и замуправделами, главным бухгалтерам, их заместителям, ответственным дежурным приемных каждого первого секретаря, завам, замзавам и консультантам агипропа, политпросвета и комсомольской работы.
И таковой же номенклатуре парткомов с правами райкомов, парткомов в исполкомах, парткомов в профсоюзах и других органах.
Уф. Сколько падежей. Сколько было злостных тунеядцев (ладно, бухгалтеры не в счет). Никто не забыт. Все забыто. Ворон ворону глаз не выклюет. Каждый из тех, кто при нормальном ходе вещей подлежал бы люстрации, заслужил, чтобы старость ему подсластили чуток.