Взгляд из угла
Шрифт:
И хотя все чувствуют, что так, скорей всего, и будет, - но нельзя же оставить все как есть - и клянут передовых публицистов последними словами.
По-своему правы: причем тут гуманность? Дело-то серьезное: в опасности дети, причем наши собственные. Так не лучше ли включить, по методике великого Эркюля Пуаро, серые клеточки головного мозга?
Вот, например, мы все - абсолютное большинство - не желаем, чтобы чеченцы пользовались правами граждан РФ. Но ведь очевидно, что и эти злодеи, вот которые нас взрывают, - не хотят быть гражданами РФ. И так сильно не хотят, что готовы умереть - и умирают вместе с нами, -
Не намечается ли тут какое-то взаимоприемлемое решение, как по-вашему?
Не пора ли взглянуть на вещи трезво?
16/2/2004
Недорого, забавно...
Рыбкин наговорил сорок бочек угрюмо-тревожного вздора - и улетел в Лондон. Сделавшись в глазах журналистов трусом и лжецом.
Ну, свалил из Москвы на пару дней, не доложившись супруге. И все три мобилы отключил. А там, куда свалил, так оказалось интересно, что к паре дней нечувствительно прибавилась вторая. Супруга же, не находя себе места от беспокойства, дождалась, как добрые люди посоветовали, четвертого дня и - в милицию: найдите моего Ивана Петровича! А по радио и в газетах ее тревогу вовсю расписывали еще раньше. Но Иван Петрович газет не читал, радио не слушал.
Вот это, пожалуй, странно. Ведь уехал-то в аккурат накануне перемены в судьбе: допустят его или не допустят к соревнованиям за титул Любимого Руководителя?
– никто не знал, а шло к тому, что под каким-нито предлогом отстранят.
Это какое же нужно - прямо древнеримское - величие души, какое - истинно христианское - безразличие к земной славе, - чтобы хоть одним глазком не заглянуть в газету: дескать, не стал ли я случайно кандидатом в президенты одной довольно крупной страны? чтобы ящик на минуту не включить?
Это какой же должен быть - чисто русский - загул: гори, мол, огнем и карьера, и фортуна, и даже ради власти над одной седьмой пальцем не шевельну, пока сияет чертог и гремят хоры, и, предположим, пляшут передо мною нагота и красота!
Лично я не утерпел бы - у первого встречного полюбопытствовал бы, в крайнем случае - у ближайшей наготы-красоты, шепотом: а что, милочка, слышно про Рыбкина?
Ну, а Иван Петрович, получается, обо всем позабыл - газету развернул только на пятый день - страшно удивился - мобилу включил и сказал "Эху Москвы" веселым голосом:
– Что, в самом-то деле, уж и отдохнуть человеку нельзя в кругу иногородних друзей!
И сделался в глазах избирателей существом легкомысленным. Необузданно-безответственным.
Но несколько часов спустя в Домодедове с трапа самолета сошел совсем другой Иван Петрович: очень бледный, очень мрачный, почему-то в темных очках. С несвязной речью, в которой мелькали слова: произвол и беспредел.
На следующий день он дал пространное, туманное интервью, не ответив толком ни на один вопрос, в том числе на главный: по своей ли воле отсутствовал. Выглядел слегка помешанным, но сострадания не добился: в конце концов, у многих политиков (особенно - у бывших коммунистов) такая речевая
В Лондоне Ивана Петровича обследовали врачи. Вроде бы нашли симптомы сильного отравления каким-то газом. Он подписал заявление для прессы: мол, все, что я рассказывал в Москве, не соответствует действительности. Мол, боялся за семью.
А на самом деле, мол, его выманили из Москвы - старый знакомый (названы имя и фамилия) предложил устроить тайную встречу с Асланом Масхадовым. Привез в Киев, на какую-то квартиру, угостил чаем с бутербродами - тут Рыбкин и отрубился. Когда пришел в себя - через двое суток, - старого знакомого след простыл. Какие-то неизвестные прокрутили Ивану Петровичу мерзкую видеозапись: какими обычно шантажируют. Потом субъект по имени Василий вывел его на улицу, велел позвонить в Москву - проследил, чтобы голос звучал весело... Вот, собственно, и всё.
Тоже и тут не срастается. Что за надобность такая спешная приспичила: кандидату в президенты - с лидером сепаратистов консультироваться, то есть самому на себя фабриковать компромат? И как он мог поверить, будто Масхадов рискнет жизнью ради этой встречи? И как мог не подумать, что тут ловушка, в которой он если не добыча, то приманка, - ведь сам публично говорил: я под колпаком, за мной повсюду ходят и ездят, за каждым шагом следят?
Так что в любом случае остается Иван Петрович под сильным подозрением насчет остроты своего интеллекта.
Но это его история, его отныне личное дело. Как он выразился в лондонском далеке: "После того, что произошло в Киеве, я убежден, что эти выборы - игра без правил. И она может кончиться для меня, даже не начавшись".
Если вы не знали этого до Киева, Иван Петрович, не стоило и начинать.
Как это вы умудрились не заметить, по какому сценарию игрались выборы в Чечне? в Башкирии? как падали претенденты, словно кегли? Уж какой решительный был генерал Асланбек Аслаханов - правду так и резал - не отступлюсь, говорил, ни за что, - в течение одной-единственной ночи сделался ниже травы.
На что же было рассчитывать вам? Все просто. В среду, допустим, печатает человек статью под названием "Путин не имеет права на власть в России". И по радио что-то такое бубнит. Про какие-то компрометирующие президента факты: дескать, погодите, на той неделе обнародую. А в четверг - звонит старый знакомый: махнем, говорит, в Киев по самонужнейшему делу. Ну, и так далее, см. выше.
Почерк знакомый. С оттенком презрительной гуманности. Не уничтожить, а слегка опустить. См. также дело Андрея Бабицкого - первую, так сказать, пробу этого пера.
Стиль заимствован у итальянцев. Муссолини примерно так же обходился с политическими противниками: разных там коммунистов, антифашистов забирали в участок и там насильно пичкали касторкой. Чтобы обделались. Недорого, забавно, эффективно. Не все же убивать.
Полагаю, тут орудует некое сообщество - как бы подпольное, но на больших гос. окладах - что-то вроде священной дружины. Эскадрон смерти - допустим, гражданской. Черные гусары - наверное, в штатском.
Любопытная будет лет через 50 книжка - типа "Россия в начале XXI столетия. История провокаций". Да, боюсь, прочитать не судьба.