Взгляд с обочины 3. Аглон

Spielbrecher. Aksioma

– Кальций, натрий, кремний, - пояснил король. – Ты был прав, кальция многовато.

– Конечно, таким цветом горят не только они, - вставил Годор, выключая горелку и проворачивая обратно колесо, так что снова стало тихо, - но стронцию или литию тут взяться неоткуда.

– А точный состав вы по интенсивности цвета определяете? – Увлечённый зрелищем, Куруфинвэ даже забыл про политику. Он знал, конечно, что разные вещества горят разным цветом, но использовать это свойство для определения состава никогда не предполагал.

– Это нельзя

объяснить, если ты сам не умеешь, - злорадно хмыкнул король, а Годор всё-таки пояснил:

– Это всего лишь один из способов.

– Ему вас тоже научил Махал?

– Он мудр.
– Король с достоинством поправил фартук и кивнул Годору на выход. – Он не учил нас готовым вещам, но помогал нашим отцам постигать науки. И мы, их потомки, продолжаем их дело. У вас-то, небось, всё по-другому? На вас мало надежды, что сами догадаетесь.

– Почему? – обиделся Куруфинвэ. – Мой отец вполне самостоятельно придумал, как выращивать кристаллы в печи.

– Что-то их сейчас у вас не больно-то заметно.

– У нас и литой стали не очень заметно. По тем же причинам.

В мастерской уже снова жужжали пилы, наугрим старательно делали вид, что разговоры нолдо с королём их не интересуют. Впрочем, говорить тут и не стали, пройдя мастерскую насквозь и остановившись через три поворота в небольшом то ли зале, то ли гроте с резьбой по полированному камню стен и нишей со странной статуей в дальнем углу. Рядом с нишей стояло несколько кресел и столик с закусками, из чего Куруфинвэ сделал вывод, что и направление, и время прогулки было определено заранее. Ничего удивительного, конечно. Да и отдохнуть от бесконечных коридоров в самом деле не помешало бы. Как и перекусить – запах еды живо напомнил о том, как много времени прошло с завтрака.

Наугрим с удовольствием опустились в кресла – довольно высокие для них, но низковатые для гостя, - и вгрызлись в жаркое. Беседа на некоторое время прервалась хрустом челюстей, и Куруфинвэ коротал время, гадая, кто такой Годор и не родственник ли он королю (спросить, что ли, если не забудется?), и разглядывая скульптуру в нише. Скульптура была мраморной и больше всего походила на комок спутанных водорослей с плоскими листьями и узелками-утолщениями на стеблях. Или узловатые корни какого-то растения. Или разлившуюся на равнине реку.

Решить эту загадку он не успел: разговор возобновился раньше. Наугрим предсказуемо интересовали чужие методы работы с камнем, и Куруфинвэ честно попытался объяснить, надеясь, что это откроет ему двери ещё каких-нибудь мастерских. Но все известные ему методы были либо известны и наугрим в той или иной форме, либо требовали осанвэ. До сих пор он как-то не задумывался, насколько важную роль осанвэ играет во всех ремёслах – и тем более не думал, что в этих самых ремёслах осанвэ можно чем-то заменить. Но наугрим это как-то удалось, и с очень неплохим результатом.

В свою очередь, наугрим не представляли, кажется, что все их хитроумные устройства можно заменить чем-то нематериальным,

необъяснимым и недоступным им. А может, и вовсе не поверили. Это было бы очень некстати.

Обратно король с ними не пошёл, то ли устав от обеда и прогулки, то ли действительно вынужденный отвлечься на какие-то другие дела. Куруфинвэ вежливо раскланялся и выразил уверенность в успехе завтрашних переговоров. Король хмыкнул, но спорить не стал.

Выходя из комнаты, Куруфинвэ ещё раз оглянулся на злополучную нишу. Что же это за скульптура всё-таки? Ветки? Корни? Вода?..

Обратно шли другой дорогой. Годор обмолвился, что проведёт “коротким путём”, пару раз зачем-то ощупывал стенки на перекрёстках, но в итоге свернул в явно недавно проложенную штольню – свежие сколы блестели в свете фонаря – уходящую полого вверх. Стена у дорожки была всего одна, вторую заменяли низкие перильца из натянутых верёвок, а дальше и вниз, и вверх шла широкая трещина. Глубину её в тусклом свете определить не получалось, но Куруфинвэ на всякий случай держался ближе к другому, безопасному краю тропы. Годора такое соседство, как видно, совершенно не беспокоило, он охотно пояснил, что трещина образовалась недавно, всего пару лет назад, и штольню эту проложили как временную, пока изучали опасность обвалов и выходы минералов по стенам трещины. Но потом закладывать не стали, так вот и осталась.

Куруфинвэ кивнул.

– Это мы глубоко, получается? Как вы сюда световые колодцы проводите? Не насквозь же.

– Ну, насквозь, конечно, - снисходительно пояснил науко, - осторожно тут трещина, перешагивай. Но не по прямой. На самом деле, всё просто, странно, что ты не понимаешь. Зеркала.

– Неплохо, - Куруфинвэ осторожно перешагнул дыру в полу в полшага шириной и догнал ушедшего немного вперёд провожатого. – У вас очень хорошо умеют делать стекло.

– У нас много чего умеют делать хорошо, - довольно признал Годор.

– Да. Я на рынке видел чёрные кольчуги. Впечатляет.

Годор покивал согласно, качнув фонарём и бросив странные тени от перил на другую стену трещины.
– Сырости и ржавчины не боятся. Хороший доход приносят.

– Великолепная вещь, - кивнул Куруфинвэ.
– Жаль, что они не доходят ни до нас на Аглоне, ни дальше на восток. В Хитлуме о таком и не слышали, я уверен.

– Если вы заинтересованы, уверен, мы сможем договориться о сходной цене. Карантир вот не заинтересован, похоже.

Куруфинвэ покивал, выражая сочувствие и пытаясь одновременно следить за потолком, который здесь поленились выравнивать, так что то и дело попадались неожиданные выступы, под которые приходилось нырять.

– Да, я слышал, вы не можете договориться о размерах пошлин.

– Да что тут договариваться, - буркнул Годор.
– Можно подумать, мы не знаем, сколько он заработает, единолично торгуя нашим товаром. Это он нам доплачивать должен, чтобы мы сами его дальше не возили. А не сбивать оптовые цены.