Взгляд василиска
Шрифт:
– На какую премию?
– Ламарковскую, – нехотя объяснил Реутов.
– Ламарковскую?! – Ну, что ж, Давид был искренне удивлен, вот только удовлетворения это Реутову не принесло.
– Ну, мне об этом сообщили как раз в тот день, когда…
На самом деле, это уже было кое-что. Искать связи между разрозненными и, казалось бы, мало связанными между собой фактами, являлось основой его работы, при том самой интересной для него лично, если не сказать любимой, частью работы исследователя. И сейчас Реутов снова оказался в своей стихии, и мог только удивляться, что во все предыдущие дни даже не попытался обдумать случившееся с этой точки
– Есть еще подъесаул Каменец, – сказал он и помахал рукой половому, одновременно указывая другой рукой на пустые кружки.
– Что за Каменец? – Сразу же спросил Давид.
– Да, странная история, – объяснил Реутов, закуривая очередную сигарету. – Спасибо, – кивнул он половому, практически мгновенно оказавшемуся рядом с ними с тремя кружками темного пива. – А папиросы у вас есть?
– Не держим, – покачал головой половой, расставляя на столе кружки. – Но если желаете, могу кого-нибудь послать. Десять копеек наценка.
– Идет, – сразу же согласился Вадим. – Беломор или Константинопольские.
– Сию минуту, сударь!
– Так, что там с этим подъесаулом? – Спросил Давид, как только ушел половой.
– Ну, на самом деле он войсковой старшина, – ответил Вадим, погружаясь в воспоминания. – А подъесаулом он пришел в бригаду после госпиталя. Он кадровый был и в начале войны служил в Русском. [44] Мы не то что бы дружили. Нет, пожалуй. Во всяком случае, не так, как с Гречем, но приятельствовали… А в июне, я был в Эдинбурге на конгрессе когнитивных психологов, и вдруг увидел Сему Каменца. Ну, он изменился, разумеется, но не настолько, чтобы совсем не узнать. Я еще удивился, что вот, мол, еще один психолог из нашей бригады вышел, – Вадим потер лоб, только сейчас по-настоящему понимая, что же на самом деле произошло тогда в июне. – Он тоже удивился. Теперь-то я понимаю. Ведь он наверняка считал меня убитым, но мне ничего такого не сказал. Ну, мы поговорили накоротке… Он вроде бы спешил, да и у меня была встреча назначена… Я только спросил, чем он занимается, а он… – Реутов даже глаза прикрыл, чтобы лучше вспомнить эту крайне странную, как он начинал теперь понимать, встречу. – А он…
44
Город Русский расположен в Северной Америке в 30 километрах от залива Румянцева и в 80 километрах от Новогеоргиевска, крупнейшего порта русской Америки (в реальной истории – Форт Росс, находящийся в 80 километрах от Сан-Франциско).
"Чем ты занимаешься, Сема?" – Спросил Вадим, выуживая из пачки беломорину.
"Да, похоже, тем же, чем и ты, Вадик, – хмыкнул в ответ Семен Каменец. – Но это не телефонный разговор, не так ли?"
– Так и сказал? – Переспросил Казареев.
– Да.
– А потом? Потом вы еще встречались?
– Нет, – покачал головой Вадим. – Не вышло.
– А почему ты о нем вдруг вспомнил?
– Да, потому что этименя как раз о Каменце и спрашивали.
– Вот, как! – Давид глотнул пива и на секунду задумался, но затем сразу же продолжил. – И ведь твой Греч тоже сначала подумал, что ты работаешь под прикрытием…
– Ты думаешь, Каменец…?
– А что бы подумал на его месте ты?
– Но я не работаю под прикрытием, – возразил Вадим и посмотрел
– Вадик, – мягко сказал Казареев. – А ты вообще спортом занимаешь?
– Спортом? – Удивился Реутов неожиданному вопросу. – Каким, мать твою, спортом? Ты совсем спятил?!
– Я не спятил, – усмехнулся Давид и снова отхлебнул пива, и это простое действие как-то сразу успокоило Вадима, возвращая его к реальности.
"Мы всего лишь разговариваем…"
– Я не хотел тебя обидеть, – миролюбиво объяснил Давид и, улыбнувшись, взял из пачки сигарету. – Я просто спросил, занимаешься ли ты спортом.
– Да, нет, пожалуй, – ответил Вадим, все еще не понимая к чему этот вопрос. – Последний год вообще забросил, а так… Ну, как все, наверное. Бассейн, трусцой бегал, спарринги пару раз в неделю.
– Какие спарринги? – Поинтересовался Давид, прикуривая от зажигалки.
– Дзюдо, – объяснил в конец сбитый с толку Реутов. – Кара Каплан [45] …
– А бассейн?
– Зимой, пару раз в… А ты почему спрашиваешь?
– Потому что я не уверен, что средний человек, каждый день бегает трусцой… Сколько, к стати, километров?
– Обычно пять, – кивнул Реутов, наконец, ухвативший мысль Казареева.
"Я или тупой, или…"
45
Кара Каплан– черный тигр, тюркское боевое искусство.
– По выходным, десять, – сказал он вслух. – Плюс плавание и спарринги. Но ты не там ищеш, Додик. Я когда из госпиталя выписался в шестьдесят третьем, еле ходил. Мне тогда врач и сказал, не будешь, мол, бегать и плавать, не восстановишься. А потом привык…
"Допустим, что это правда, – вздохнул он мысленно. – А когда я в последний раз метал нож? А стрелял когда?"
В принципе, он готов был сказать это и вслух, но Давид задал ему еще один вопрос, и Реутову стало не до своего физического состояния.
– А этот Каменец, – спросил Давид. – Он когда получил войскового старшину?
– Месяца за два до меня, – автоматически ответил Реутов и вздрогнул, потому что сейчас он отчетливо вспомнил ту каварню в полуразрушенной Рожняве, [46] где за не имением другого выбора, они в декабре шестьдесят первого обмывали четвертую звездочку Каменца…
"Двадцать четвертого, – вспомнил он, потому что на следующий день должно было быть католическое рождество. – А мою четвертую…
46
Рожнява– город в Словакии.
Его четвертую звезду они обмывали почти в той же самой компании. Греч, Каменец, Чичек… Шумилов… Перста не было, его как раз в конце января ранило в бедро, но зато были сотник Касар и есаул Лифшиц, командовавший к этому времени первой ротой. И еще кто-то… Человека два или три… И дело происходило в кунге батальонной радиостанции. Было тесно и жарко, но это не главное. Главным было другое. Сейчас Реутов ясно помнил события, которых совершенно не помнил еще сегодня утром.
"Шестьдесят второй год, – повторил он мысленно. – Господи, это же был февраль шестьдесят второго…"