Взгляд василиска
Шрифт:
Как и договаривались, Лили подобрали на Завальной-Кольцевой. Однако, едва увидев женщину, ожидавшую их на улице, у закрытого на ночь книжного магазина, Реутов почувствовал, как у него физически сжимается сердце. Тут, что называется, к доктору не ходи, сразу было видно, что у "мадам Казареевой" случились не малые неприятности, причем такого сорта, что скрыть это от окружающих она не могла или не умела, что, в принципе, одно и то же. Лилиан выглядела так, что первым делом в голове у Вадима мелькнула известная
"А что, если и в самом деле?" – Мысль эта Реутову вовсе не понравилась, так как слез он от Лили ожидал в последнюю очередь. Скорее уж от себя. Однако, судя по всему, он ее просто плохо знал, или ситуация была еще хуже, чем они предполагали. Но куда уж хуже того, что случилось сегодня с ними самими, Вадим просто вообразить не мог. Фантазии не хватало.
– В посольство нам нельзя, – сказала Лили, устраиваясь на заднем сиденье рядом с Полиной. – И вообще ни к одному аргентинскому представительству не приближаться. Поехали!
– А теперь поподробнее, пожалуйста, – попросил Давид, трогая с места.
– Посольство обложено, – сообщила Лилиан, закуривая. Голос ее не дрожал, но звучал напряженно. – Нас там ждут, – она замолчала на мгновение, затягиваясь, выдохнула дым и продолжила тем же несколько искусственным тоном. – Я связалась с Робертом.
– Правильно сделала, – кивнул Давид, не оборачиваясь. Вот его голос, как тут же отметил Вадим, ничуть не изменился.
– Роберт сказал буквально следующее. Нами, тобой и мной, интересуются не только русские. Поэтому в Буэнос-Айрес нам, в любом случае, пока нельзя. Он сказал, ситуация странная. И это ему очень не нравится. Мне, честно говоря, тоже. Роберт сейчас пытается выяснить, что происходит, но никто ничего не знает, или не хочет говорить.
– Так и сказал? – Давид спрашивал таким тоном, как если бы разговор шел о сущих пустяках, однако проехал мимо указателя на Старую Руссу, и Реутов, заметивший его оплошность, решил деликатно Казареева поправить.
– Ты проскочил поворот, – сказал он максимально нейтральным тоном. – Но не страшно, развернешься…
– Так и…– одновременно с ним начала Лили.
– Нам надо заскочить в одно место, – перебил их обоих Давид. – А оттуда уже прямиком на Руссу.
– Что за место? – Удивился Реутов, на мгновение даже забыв, о каких ужасах рассказывала Лилиан.
– Увидишь, – отмахнулся Казареев. – Что он еще сказал?
– Сказал, что попытается открыть нам "окно" в Персию, или в Орду, но это требует времени. А пока рекомендовал держаться подальше от официальных представительств, даже если мы смогли бы прорвать блокаду.
– Понятно, – Давид расстроенным не казался, и Реутов подумал, что или Казареев чего-то в этом роде и ожидал, или им всем, и ему в первую очередь, надо учиться у отставного морского пехотинца самообладанию. Сам бы он, пожалуй, так говорить сейчас не смог.
– Что-то еще? – Между тем, поинтересовался Давид.
– Да, – подтвердила Лилиан. – Он предложил проверить рессоры.
– Рессоры в порядке, – хмыкнул Давид, а ничего не понявший в этой части разговора, Вадим
– А перевести можно? – Спросил он, раздражаясь в душе на этих хреновых конспираторов.
– Можно и перевести, – как ни в чем, ни бывало, откликнулся Давид, въезжая в лабиринт улиц, образованных складскими помещениями, гаражами и какими-то отнюдь не процветающими, если судить по их вывескам и проржавевшим металлическим щитам, которыми были закрыты на ночь их двери и окна, конторами и магазинами. – У нас в запасе есть несколько нелегальных контактов. Сам понимаешь, большой бизнес. И один из этих контактов я как раз сегодня задействовал. Как в воду глядел. А Роберт… Роберт – мой заместитель. Я уехал, а он остался на хозяйстве. Вот!
Давид остановил машину около какого-то убого на вид здания, весь первый этаж которого занимал, уже закрытый на ночь, как и абсолютное большинство других "бизнесов", гараж. Улица была совершенно пуста и плохо освещена, особенно в той ее части, где они сейчас находились, но Реутов все-таки смог прочесть слова, выведенные глаголицей на вывеске в форме арки:
"Гостята Титов и сыновья. Ремонт и замена дизельных движителей".
– Вадим, – сказал Казареев, открывая дверь машины со своей стороны. – Помоги, пожалуйста.
– О чем речь, – Вадим не знал, какая помощь требуется Давиду, но раз тот попросил, значит, надо.
Он вылез из машины и подошел вместе с Казареевым к железным воротам, закрывавшим широкую и высокую арку, ведущую, по всей видимости, во двор. Кирпичный дом, покрытый когда-то белой, но потерявшей за долгие годы без ремонта свой первоначальный цвет и облупившейся во многих местах штукатуркой, был построен явно не позже тридцатых годов. Реутов такие здания видел во многих русских городах. Да и в Петрове – особенно, по окраинам – таких квадратных домов с просторным двором, окруженным с четырех сторон главным корпусом и флигелями, в те годы было построено множество.
Между тем, Казареев достал из кармана ключи, по-хозяйски отпер огромный амбарный замок с цепью, намертво связывавшей створки железных ворот, и повернулся к Реутову:
– Ну, взялись!
Вадим не очень хорошо понимал, что и зачем они делают, но от комментариев воздержался, и, пожав плечами, взялся за створку со своей стороны. Открывались ворота тяжело и со скрипом, но особо серьезных затруднений, если не считать, конечно, шума на безлюдной ночной улице, не доставили. А шума им, судя по всему, бояться, не следовало. Не кому было – здесь и сейчас – реагировать на скрип и стон ржавых петель. То ли сторожей в этой части улицы не было вовсе, то ли те на такую ерунду внимания не обращали.
За воротами было темно, но Казареев нашел на стене справа от входа прикрепленный на уровне человеческого роста железный ящик, открыл его, и, покопавшись, подсвечивая себе зажигалкой, с минуту внутри, что-то такое там сделал, отчего под аркой сразу же загорелся свет. Прямо перед ними, в широком проезде, ведущем во двор, стоял какой-то грязно-серый и, как сразу показалось Реутову, сильно потрепанный жизнью Дончак 85-го года.
– Давай, – сказал Давид, кивая на автомобиль. – Залезай и выводи на улицу, а я заведу сюда нашу. Ключи на сидении.