Взгляд василиска
Шрифт:
— Его императорское высочество великий князь Алексей Михайлович, — объявил заглянувший адъютант, — прикажите принять?
— Принять, — переспросил Алексеев, — пожалуй, что нет. Скажите великому князю, что я теперь занят и вручите предписание. Пусть послужит пока, а там поглядим, может еще и на эскадру. Надо же кому-то этого пентюха в спину толкать!
Глава 4
Перевод на берег хоть был и неприятен, был все же воспринят Алешей стоически. Вполне понимая, что если в Петербург доложат обо всех обстоятельствах дела, его могут и отозвать,
Сказать что адмирал Николай Романович Греве, крайне удивился подобному назначению, значит, ничего не сказать. О эксцентричности великого князя, несмотря на краткость его пребывания в Порт-Артуре, стали ходить самые дикие слухи и получить такого подчиненного, было не самым приятным сюрпризом. Тем не менее, он радушно принял молодого человека и старался быть любезным до приторности.
— Рад видеть в вашем лице, ваше императорское высочество, нового сотрудника и надеюсь на плодотворную совместную службу!
Алеша, с готовностью выразил полное согласие с новым начальником, а Греве продолжал.
— Работы в порту крайне много и весьма ответственной! Взять хотя бы разгрузку «Маньчжурии», так удачно прорвавшейся к нам. На ней множество ценнейших грузов, при том, что документы оформлены донельзя небрежно! Нет, не пугайтесь, столь ответственной работой я вас не нагружу. Вы, Алексей Михайлович, имеете сегодня время для устройства личных дел, а завтра направитесь на суда, занимающиеся минными постановками. Командиры там опытные, дело свое хорошо знают, а вам полезно будет опыта набраться.
Немного подивившемуся расстановке адмиральских приоритетов великому князю ничего не оставалось, как откозырять и отправится заниматься «личными делами». Расставание с «Полтавой» прошло на редкость душевно и волнующе. После боя с японскими крейсерами, за броненосцем закрепилась репутация «лихого корабля» и все от командира, до последнего трюмного механика прекрасно знали, кому обязаны этой славой. К тому же вежливый и деликатный, но при этом хорошо знающий свое дело Алеша, пришелся по сердцу сослуживцам. Господа офицеры вышли провожать его в полном составе и преподнесли на память фотографию броненосца в красивой рамке изготовленной местным умельцем. Матросы-артиллеристы в свою очередь, подарили недолго покомандовавшему ими лейтенанту икону с изображением покровителя моряков «Николы Мокрого». Растрогавшийся великий князь тепло попрощался со всеми и в сопровождении верного Архипыча отправился на берег.
Дома его ожидал еще один сюрприз, наконец-таки прибыл столь задержавшийся вагон-салон с остальной прислугой и личными вещами. Впрочем, великий князь не пожелал покидать понравившуюся ему квартиру и остался жить в доме снятом для него Прохором. Тем более что после приезда остальных слуг, комфорт в нем только увеличился. На слугах стоит остановиться подробнее. С Прохором и Архипычем мы уже знакомы, а кроме них в штате был еще повар Федор Михайлович, лакей Семен и двенадцатилетний сын повара, ранее бывший на побегушках, а ныне исправляющий должность кофишенка, Ванька. Надо сказать, что необходимыми для столь ответственной должности знаниями и умениями мальчишка не обладал. Однако, оставшегося после смерти
Впервые за много времени ужин Алексея Михайловича проходил в строгом соответствии с этикетом. Сам великий князь сидел за столом и Прохор ему прислуживал, Федор Михайлович приносил уже приготовленные блюда из кухни, а Ванька был на подхвате. Кейко была тут же и ждала, когда господин насытится, и ему можно будет подавать чай. Кофишенк поначалу ревниво воспринял подобную смену вкусов хозяином, но получив подзатыльник от отца, возмущаться более не стал.
— Как тебе живется, Кейко, тебя не обижают? — спросил у девушки Алеша.
Ответом ему были почтительный поклон и милая улыбка восточной красавицы.
— Чего изволите? — переспросил не расслышавший господина Прохор.
— Да вот, спрашиваю у нашей хозяйки, не обижаете ли вы ее.
— Что вы, Алексей Михайлович, как можно-с! — сделал строгие глаза камер-лакей, про себя подумавший: «обидишь ее как же!»
— Ну, вот и славно, — благодушно отвечал великий князь, — а что в городе, все спокойно?
— Да как же спокойно, ваше императорское… поначалу просто Содом и Гоморра творились. Люди перепугались, бегали как ошпаренные, потом как японцы стали с пушек бомбы кидать попрятались, конечно…
— Что и сюда снаряды долетали?
— Так, только сюда и долетали, в Новый город сказывают не одна бомба не прилетела, все сюда. Купцу здешнему Тифонтаю, прямо в сад угодила, да одну фанзу под Перепелиной горой разбило, вместе с китайцами там жительствующими. Ужас просто!
— А потом?
— А что потом? Китайцы у кого деньги есть кинулись в порт, да давай на суда грузиться, что бы значит, бежать отсюдова. Ну, а наш брат — россияне, те поначалу тоже пужались, а потом по винным лавкам кинулись. Сами, поди, знаете наш обычай, хоть с горя, хоть с радости, а надо выпить!
— Что-то я пьяных не видал.
— Так-то поначалу, а потом армейские патрули выставили, так попрятались. Ну, а те, что не успели, стало быть, уже в участках. Так что, теперь все спокойно и хорошо…
— Ну, раз все хорошо, так давайте ложиться спать. Мне завтра на службу рано.
— Как вам будет угодно-с.
Так уж заведено во дворцах, что слуги могут поесть лишь, когда угомонятся их хозяева. Где бы ни жил до сих пор наш великий князь, правило это неукоснительно соблюдалось, поскольку и Прохор и Архипыч полагали его правильным, а потому бдительно следили за выполнением. Поскольку сам Алеша был в пище весьма умерен, а наготовил Федор Михайлович от души, то стол ломился от яств. Когда все уже собрались, а повар взялся за графинчик с водкой, старый матрос решительно сказал:
— Надо бы Кейку, кликнуть, а то не по-христиански.
— Вот еще, — немедленно в пику ему отозвался Прохор, — она же язычница!
— Язычница — не язычница, а его высочеству вместе с нами служит, значит наша. Эй, Ваньша, ну-ка метнись за девкой!
Кофишенк не понаслышке знавший, что Архипыч возражений не терпит и скор на расправу, тут же не чинясь, кинулся исполнять распоряжение и вскоре привел семенящую девушку. Та сразу поняла, что от нее, хотят и поблагодарив поклоном, тут же присела с краешку.