Взгляд
Шрифт:
Сорок лет назад один биолог, по убеждениям — пламенный коммунист, написал довольно любопытную книгу (что не столь характерно для коммуниста), которая называется Неравенство людей. В ней перечислены столько существующих между людьми физиологических и психологических различий, что, казалось бы, говорить после этого о равноправии в человеческом сообществе бессмысленно. Безусловно, этот биолог не был расистом и, конечно же, выступал против любой дискриминации и ратовал за свободу слова. Но поскольку в своем труде он отрицал саму возможность существования равенства, мы вправе спросить: как такой человек мог пропагандировать демократию?
Я утверждаю, что вера в демократию имеет обоснование, о котором умалчивают
Дело даже не в интеллекте — ведь если проверить умственные способности разных людей, то выяснится, что некоторые из них не в состоянии ответить и на простейшие вопросы. Однако перед выборами в органы власти никто не проводит тесты на IQ, поскольку для участия в голосовании достаточно одного простого условия: принадлежать к человеческому роду.
Таким образом, демократия — далеко не самая рациональная форма государственно-политического устройства, поскольку она покоится на теологическом фундаменте. Вера в справедливость демократического строя не обусловлена социальными или политическими факторами, а носит, по сути своей, религиозный характер. И в современном мире упование на демократию вызвано, скорее, религиозными причинами, а не доводами рассудка. Несмотря на это, приверженцы демократии зачастую являются убежденными атеистами.
Демократический способ принятия решений не предполагает конструктивного анализа ситуации, ведь у каждого из нас есть свои представления о сути явлений, которые могут не совпадать с мнением большинства. Даже если девяносто девять человек из сотни станут настаивать на том, что дважды два равно пяти, меня это не убедит. В анналах истории можно найти такой любопытный случай: в одном из американских штатов законодатели вынесли решение, что число "Пи" — отношение длины окружности к ее диаметру — равно… трем! Но этим дело не кончилось: в соседнем штате постановили, что число "Пи" равно… четырем!
Конечно же, никому не возбраняется решить путем голосования, что число "Пи" равно четырем, руководствуясь при этом соображениями удобства для промышленников или коммерсантов. Однако невозможно заставить окружность подчиниться их вердикту — ведь изменение законов природы не входит в компетенцию этих людей. Представьте себе, что в один прекрасный день депутаты Думы проголосуют за то, чтобы считать Сталина живым. Можно, разумеется, принять такой декрет, но способен ли он изменить объективную реальность?
Определение реалий, истинности или ложности утверждений требует совершенно иных критериев, нежели мнение большинства. При этом никакой роли не играет, принимает ли это большинство в расчет интересы различных групп населения. Если мы и поступаем в соответствии с демократически принятым решением, то причину этому следует искать в религиозном, по сути, мировоззрении, странным образом подобном воззрениям тех из нас, кому не требуется никаких логических доводов в пользу существования Б-га.
Этот же вопрос поднимается в трактате Вавилонского Талмуда Санѓедрин. Откуда известно, что нужно поступать
Итак, принцип подлинной демократии, в котором заложен механизм, защищающий ее от возможных злоупотреблений, дан нам Священным Писанием задолго до расцвета эллинистической цивилизации (политики и обозреватели об этом, похоже, даже не подозревают), и этот факт должен, казалось бы, озадачить атеиста-демократа. Поскольку невозможно доказать, что суммарная интеллектуальная мощь зависит от числа ее носителей, я утверждаю, что политические экзерциции в отношении к демократии строятся исключительно на религиозных посылках.
Демократические модели общественного устройства, в том числе и западного образца, коренятся в Торе, даже если эта связь не очевидна. Современные представления о демократии являются диковинным гибридом, порожденным культурами, находящимися в вечном противостоянии. Само это понятие, заимствованное из античной культуры (хотя тогда в него вкладывался несколько иной, нежели в наши дни, смысл), стало применяться по отношению к определенным формам государственно-политического устройства в Европе в новое время. Со времен Французской революции избирательное право поэтапно предоставлялось все новым и новым группам населения, хотя, как уже было отмечено выше, для этого не было никаких рациональных предпосылок. Парадокс заключается в том, что страны, где религиозная идеология утрачивала господство и управление государством строилось на, казалось бы, рациональной основе, постепенно, по мере исторического развития, все в большей и большей степени реализовывали представление о демократии, которое было лаконично изложено несколько тысячелетий назад в Священном Писании! По различным причинам идеологического характера этому факту никогда не придавалось должного значения; поэтому я отношу его к категории исторических парадоксов. Но именно в этом направлении развивается однажды сформулированная на еврейском языке идея демократии.
Как уже говорилось выше, слово демократия, вопреки его буквальному значению, изначально имело более ограниченный смысл, поскольку на поверку власть народа оказывалась властью меньшинства над большинством. Однако для рационально мыслящего человека эта проблема — чисто математическая: ведь аргументов, подтверждающих превосходство большинства над меньшинством за счет силы интеллекта, образования, квалификации и т. д., попросту не существует. Это превосходство было бы несомненным, если бы все избиратели имели сходный жизненный опыт, уровень образования и показатель IQ, — только в этом случае, с рациональной точки зрения, можно было бы говорить о безусловной правоте большинства. Вопреки расхожим утверждениям телекомментаторов и политологов (а подавляющее большинство цивилизованных людей, как ни странно, к ним действительно прислушиваются), получается, что человечество пользуется благами демократии, основываясь отнюдь не на анализе, а на вере.
В отличие от современного демократического общества, тоталитарный режим стремится к достижению абсолютного контроля над каждым индивидуумом и обретает все больше возможностей для этого благодаря развитию технологий, позволяющих постоянно совершенствовать механизмы надзора и управления обществом. В предыдущие исторические периоды без совершенного технического оснащения нельзя было контролировать всех и каждого. Более того: даже если общество в те времена предпочло бы тоталитарный режим демократическому, ему вряд ли удалось бы осуществить желаемое в полной мере.