«Взгляните на лилии полевые…» Курс лекций по литургическому богословию
Шрифт:
Предисловие к третьему изданию
Милость Божия да пребудет с тобою, дорогой читатель!
Среди множества выходящих сегодня православных книг ты сделал прекрасный выбор! Знакомые Евангельские слова коснулись твоего сердца, и ты взял в руки свои эти прекрасные полевые лилии для того, чтобы украсить ими храм своей души. Надеемся, что свежее благоухание наполнит твою сердечную келлию молитвенным покоем и благодатной тишиной.
Иеромонаху Киприану, автору книги, удалось мастерски осуществить чудесный замысел: рассказать о смысловой части Богослужения Православной Церкви прежде всего как о дивной поэзии, сокрытой, к сожалению, от многих воцерковляющихся гранью клиросной перегородки, которая в какой-то мере представляет собой определенное препятствие видению,
Видению — потому что люди, которые воспринимают действительность в основном зрительно, не могут воспринять на слух основную смысловую часть богослужебных текстов, ведь книги, по которым совершается Богослужение, являются достоянием только находящихся на клиросе.
Слышанию — ввиду того что дикция чтецов во многих храмах оставляет желать лучшего, а слова, наложенные на мелодию церковного напева, еще более, чем читаемые, осложняют восприятие.
Чувствованию — потому что без удовлетворительного восприятия первого или второго ощутить значение этих смыслов и их глубинную красоту становится вовсе невозможно.
Отдельные главы труда иеромонаха Киприана были впервые опубликованы в № 1 журнала белградских студентов-богословов «Странник» за 1924 год и в № 1 журнала «Христианская жизнь» за 1925 г. (на сербском языке) с общим названием «Крины Молитвенные».
Второе издание (репринтное) было предпринято издательством «Свет Печерский», Киев, в 1991 году с тем же названием.
В настоящем третьем издании наша редакция сделала существенную стилистическую корректуру текста. Дерзнуть на такой поступок нас побудила следующая особенность авторского текста: будучи русским эмигрантом в дружественной нам Сербии, он вынужден был как бы «жить в двух языках», имеющих общие славянские корни, ввиду чего в авторском тексте оказались размытыми семантические смыслы значительной части слов и понятий. Ввиду этого мы вынуждены были устранить указанные недостатки, оставив без изменения основную авторскую идею.
Редактор издательства
«Свет Православия»
игумен Евмений
Предисловие
Настоящая книга представляет собой сборник статей по литургическому богословию и является результатом нескольких лет работы в Белградском литургическом кружке, в Белградском Братстве преподобного Серафима Саровского и преподавания в Битольской Духовной Семинарии святого Иоанна Богослова. Он представляет собой скромную попытку подойти к толкованию православного богослужения, хотя бы некоторых его моментов.
Необходимость систематического толкования нашего богослужения ощущается уже давно. Под влиянием сложных и запутанных исторических причин свою жизнь мы отделили от веры, предоставили Господу Богу ничтожнейший и маленький кусочек нашей жизни — несколько кратких минуток. Даже те, кто в наше безбожное время еще не потерял свою веру окончательно, те, кто в наши апокалиптические дни снова пришли к Богу и Церкви, все же не знают и не могут знать Православия, его неисчетных богатств и неизмеримых глубин.
Когда-то, во времена Вселенских Соборов и святых отцов, богословские споры выносились даже на улицу и базарные площади, жаждой богословствования была пропитана вся повседневная жизнь христианина. Богословие и религиозные знания были предметом не только избранных людей так же, как и обязанность жить по Христовым заветам не ограничивалась узким кругом подвижников, как в наши дни. Все не только интересовались богословием, но жили этим. Богословие воплощалось в жизнь, в действительность. И даже тогда, когда начал ослабевать порыв деятельной, религиозной жизни, когда богословская наука сконцентрировалась в духовной школе и келлии монаха, в средние века Византии и в века расцвета Святой Руси народ
В глазах образованного и высокоцивилизованного человечества, всех современных мудрецов, почитающих себя по слову Апостола «чем-нибудь, будучи ничто» (Гал. 6, 3), образованность того времени и высокая, истинная духовная культурность кажется мраком, грубым невежеством, отсутствием тяготения к прогрессу и цивилизации. Наши историки, либеральствующие профессора и ученые-нигилисты всегда именно так и представляли нам в школе и в литературе жизнь и духовно-культурный облик старого византийца и русского. Богатейшие сокровища духовной культуры, вся литература и искусство того времени почитались у нас результатом культурного упадка, умственного оскудения, отсталости в сравнении с западной, романо-германской культурой.
Между тем, предки наши черпали глаголы вечной жизни и единственно ценное в самом Источнике Знания, приобщались плодам истинного просвещения. И все это: духовная культура, богословская начитанность и византийца и гражданина Святой Руси, кажущаяся сынам гордой европейской культуры чем-то диким и мрачным, — приобретались ими в Церкви, в храме, в богослужении, в литургическом богословии как живом опыте Церкви. Не было тогда Семинарий, Академий и теологических факультетов. Боголюбивые иноки и благочестивые христиане пили живую воду боговедения из стихир, канонов, седальнов, прологов, Четьих-Миней. Церковный клирос и амвон заменяли тогда профессорскую кафедру. За время всенощных, заутрений, повечерий, под умилительное пение сладкогласных «подобнов» (а не концертных рулад и солирований), под звуки древнего знаменного и греческого распевов воспитывалось благочестие крепкое, незыблемое, вырабатывалось православное мировоззрение, воплощаемое в жизнь, а не только остающееся туманной философской теорией. Собирали в церквах эти молитвенные крины и, переживая их благоговейно, строили по ним свой быт и уклад.
А потом наступило время, когда стали отравлять народную душу, приобщать ее к чуждой европейской духовной культуре, пленили Церковь, отделили интеллигенцию неверующую от еще верующего народа, уводили народ на другие, чуждые, пути и тропинки, и, как следствие — блуждание впотьмах без Бога и веры. А теперь, после десятилетий горьких разочарований, кровавого кошмара революции, мучительного отрезвления от пьяного угара неверия и европейского материализма, изломанные и больные, искалеченные душой, мы вернулись к Богу и Церкви. Снова зазвучал обращенный к исстрадавшемуся русскому человеку нежный, материнский голос Церкви, отверзлись «Отчие объятия» и«Бог Милосердный, якоже Отец чадолюбивый» приял его к Себе. И снова зазвучали забытые мотивы песнопений, снова с клироса зажурчал живой поток благодатных слов, заструилась в душе теплота, воскресла вера, открылись очи к лицезрению потерянного, забытого небесного и вечного. Но отвыкли мы от этих непонятных слов и образных наречий византийского и печерского инока. Стоим и не понимаем, внимаем и не разумеем. Разучились понимать божественный язык церковных песнопений, разучились отличать под вековым слоем копоти и пыли на иконах их дивные орнаменты, разуметь смысл иконного писания. Все это скрыто, непонятно, чуждо нашему слуху и зрению. Привыкшие к реализму передвижничества и академизма, мы не понимаем больше истинной красоты неземных образов наших икон и божественных откровений из другого мира; воспитанные на современной поэзии декадентства, мы не понимаем поэзии церковной, ее глубокого неизреченного смысла. Мы не можем понять даже того, что в храме может быть вообще что-то жизненное, реальное, что есть смысл в нашем богослужении. Внутреннего богатейшего содержания нашего литургического богословия мы не разумеем. Богослужение перестало быть для нас источником боговедения. Вернулись в Церковь, а того, что поют в церкви, не понимаем. Надо растолковать, объяснить.