Взлёт без посадки
Шрифт:
– А голос? – продолжала удивляться одна девица. – Голос ведь нужен?
– Слух нужен, – снисходительно сказала Магда. – Чтоб в фонограмму попадать. При современной технике, да ещё если живьём не работать… Ну, вот, ты, как тебя… Оксана! Хочешь быть звездой?
– Я? – захихикала девушка.
– Нет? Зря. А ты? – цапнул И.С. официантку заруку. – Тоженет? Паразите-е-ельно! То все, то никто!
– Ой, барин, – вдруг сказала Ирина, сделав доброе и глупое лицо, и ещё окая. – Откуда ж мне знать? Вы городские…
Магда внимательно
– О! – не въехал И.С. – Пейзанка! Вот спорим, – обернулся он к красивому молодому человеку, – спорим на тысячу долларов, что даже из неё можно сделать певицу. Хотя с тебя ещё получи…
– Ты откуда будешь? – с насмешкой, заинтересованно спросила Магда.
– А с Костромы, – лучезарно отозвалась Ирина. – Колхоз «Бездорожье», може слыхали? Нас, бездороженских по области певуньями кличут. Мы и грамоту на ГОРОСКОМ конкурсе…
– Ладно, – сказал Руслан, хорош горбатого лепить. Видишь, дедушка пьяный, зачем обижаешь?
Ирина усмехнулась.
– А ну сядь. На конкурсе была?
– Не-ет, – замотала головой Голубева. – Это ещё зачем?
– А что так? – донимала девушку Островская.
– А каракатицы мы, – сказала Ирина тихо. И опять заокала. Смотреть непОтребно…
– Петь-то мОгешь? – Руслану тоже понравилась эта игра.
– Не знаю, – Ира пожала плечами. – Вокал – пять балов. Танец – тоже. Гнесинское училище, может, слышали?
– Не скудеет талантами русская земля, – обрадовался И.С. – Деточка, ты нам посчитай, пора уже…
– Алё, – жёстко процедил Руслан. – Кто сейчас на штуку мазал? Прилюдно!
И.С. посмотрел на него умоляюще.
– Бери, – указал на Иру пальцем, – как поёт, не знаю, но лыжи держит. Вижу…
Я записала всю беседу. Мне показалось можно дать послушать разговор Бортневу. Он ведь отгадал. Надеюсь, ему будет интересно.
Пока я нашла Костю, пришлось обежать почти всё Останкино. Он как-то грустно притулился на подоконнике и цедил свою папироску.
– Костя, я записала всю беседу продюсеров с официанткой. Хотите послушать? Вы…
– Извини, Ляля, не хо-очу. Ни видеть, ни слышать их всех не желаю. Извини.
– Неважно, всё равно пригодится. Вы чем-то расстроены?
– Пойду к ребятам во «Взор». Там так шумно, кажется, там веселее. Пойду, подзаправлюсь оптимизмом.
Я постояла минуту и помчалась за Бортневым. Мне тоже хотелось радости, особенно после мерзкого привкуса, оставшегося от разговора продюсеров в кафе.
Стас лежал на кушетки, а вокруг суетилась вся группа…
– Что такое? Теперь господин ведущий будет вести программу лёжа. Новый подход, – пытался шутить Бортнев, но постепенно улыбка с его лица сползала.
– Он…
– Да вижу, – тихо сказал Бортнев. – Что вы обычно делаете в таких случаях?
– Есть один способ – голову под холодную воду и крепкий кофе, – печально ответил Лёва.
– Несите кувшины с ледяной водой и достаньте снег, – командовал Костя.
А почему не отвести
– Чтобы всё телевидение через полчаса говорило о пьянице Клёнове и отстранили его от эфира. Двери заприте.
– Чем ещё помочь? – суетились ассистентки, принесшие воду и снег.
– Теперь отвалите все. Оставьте нас. Только клеёнку подстелите какую-нибудь и приготовьте сухую одежду.
Вся группа столпилась у двери, но Бортнев так гаркнул на них, что всех смело за секунду.
– Ляля, ты останься. Поможешь.
Бортнев снял смокинг и бабочку и долго лил на Стаса ледяную воду, а я растирала лицо снегом. Минут через пятнадцать Стас начал приходить в себя, отмахиваясь от нас и пытаясь принять сидячее положение.
– Ляля, кофе очень крепкий, – Костя был бледный и напряжённый.
– Оставьте меня, – кричал Стас.
– «Тёпленькая», не пойдёт. Терпи, алкаш. Чего тебя так развезло? Ляля, сухую одежду найди и разотри его.
Я готова была даже прыгнуть из окна, лишь бы быть рядом с Костей.
– Сегодня годовщина смерти моего сына. Алёнка пьёт. Я тоже. Ты же знаешь, русский человек горе заливает водкой.
– Стас, ты ведущий лучшей программы на ТВ. Ты пример для многих. Ты открыл это новое видение. Ты не имеешь права. Знаешь, мой отец говорил: «Больно тебе, страшно, тяжело, беспросветно – терпи. Никто не должен этого видеть и чувствовать, что ты уязвим.
– Твой отец кто был, потомственный ученый – человек высокой культуры, а мой – пьяница и мать пьяница. Нам ваши высокие чувства не понять!!!
– Брось ёрничать. Ты всё можешь, умеешь и способен держать себя в руках. Иначе ты сам будешь себя презирать.
– Я уже презирал себя, когда вёл пропагандистские программы на радио. Тошнило. Мы врали в каждом слове. Тогда начал попивать.
– Сейчас ты имеешь возможность формировать новое мнение целой страны. Тебя любят, уважают и прислушиваются. Не дай им себя убить. Всё, встал и пошёл работать, – Костя рванул Стаса с дивана и закричал – все заходите. Мы закончили водные процедуры. Нам легко и тепло. Стас командуй.
Костя быстро покинул студию «Взора».
– Там всё в порядке? – трусовато спросил Лёва.
– А что-то случилось? Текст учите, двоечники, – Костя поцеловал каждого в макушку и вошёл в продюсерскую.
– Алло, Константин здравствуйте, это Элла Маковская. Я давно добиваюсь с вами интервью, но вы всё время заняты или просто не желаете со мной общаться.
Бортнев включил телефон на громкую связь, так, что все, кто находился в продюсерской, имели возможность слышать разговор. По ходу того, как Маковская настойчиво уговаривала Ведущего, Костя строил всякие рожицы, раскланивался в сторону телефона, пританцовывал и одновременно снимал смокинг. Присутствующие в комнате умирали от смеха, стараясь делать это тихо в ладонь или отворачиваясь в сторону, но, тем не менее, подсматривая за Костиной игрой.