Взлёт и падение. Книга первая. На высоте.
Шрифт:
– Смотрю я на вас, лётчики, и стыдно мне становится, – притворно вздохнул дежурный штурман Ерофеев. – На кого вы похожи? Мешочники, а не пилоты. Вот раньше лётчики были!
Раньше – это когда летал Ерофеев, ещё до его ухода на пенсию. Кстати, когда он летал, было также. Поэтому на его реплику не обратили внимания, не до него.
Рейс в Москву был запланирован со стоянкой четыре часа. Это сделали специально, чтобы успеть съездить в магазин и купить всё необходимое. По прилёту сразу же ехали в мясной магазин. Рубщики мяса запускали экипаж с чёрного хода, поскольку знали многих
Случалось, что в известных магазинах мяса не было, тогда искали другие. Но там с чёрного хода уже не пускали. Что приходилось выслушивать от местных жителей, стоящих в очереди, чтобы купить «двести грамм на ужин». Каждому заказывали по 50-70 килограмм. Иногда и больше.
Взмыленные от перетаскивания этого мяса туда-сюда, уставшие от ехидных насмешек местных работников и придирок всяких контролирующих органов, садились, наконец, в самолёт. Фу, кажется всё! Взлетим, отдышимся и отдохнём в полёте. Зато все заказы выполнены.
В Советском Союзе городов, где можно было найти мясо в магазинах, было всего несколько. В основном, это столицы республик. А в других давно забыли, как выглядит сей «экзотический» продукт на прилавках магазинов. В результате титанических усилий партии по улучшению снабжения населения продуктами становилось всё хуже. Спросили бы вы про мясо или колбасу в магазинах Уфы, Перми или Ижевска. На вас посмотрели бы, как на ненормальных, а могли бы и поколотить за такие шутки.
В Москву свозили мясо со всей необъятной страны, чтобы показать видимость изобилия иностранцам. А народ как мог, вывозил всё это обратно. На электричках, поездах, самолётах, машинах. Такова была обстановка во время горбачёвской перестройки. А к концу этой перестройки практически на все продукты ввели талоны, как во время войны. И на водку тоже. О том, что страна в эти годы, как обещала партия, должна жить в коммунизме, никто не вспоминал. Даже смеяться над этим устали. Коммунизм – это был самый короткий анекдот.
Как всегда при делёжке мяса начались шутки.
– Максимыч, – обратился Устюжанин к Ерофееву, – тащи мангал, шашлыки будем жарить.
– Остряков развелось – пруд пруди, – огрызнулся тот и направился к прибывшему экипажу. – Где мои пять килограмм?
Открылась дверь и в комнату вошёл штурман третьей эскадрильи Игнатов, трепач и баламут. Громогласно со всеми поздоровавшись, он огляделся и увидел полусогнутого Ерофеева с солидным куском говядины в руках. После недавней рыбалки у него обострился радикулит, мешавший ему ходить вертикально.
– Максимыч, что это с тобой? – вскричал Игнатов. – Ты на первобытного человека похож с этим мясом. Рви его зубами, рви!
– Ещё один явился! – проворчал дежурный штурман и мелкими шажками направился к своему рабочему столу. – Иди отсюда, пойдёшь на пенсию, тогда сядешь, – вытолкал он из своего кресла, развалившегося там Устюжанина.
От
– Замучил радикулит собачий!
– Собачий радикулит? – ахнул Устюжанин. – Да как же это ты умудрился, Максимыч? Я – то думал, что он на людей не переходит. Ой, беда! Хочешь, однако, совет давать буду?
– Ну, давай, давай свой совет. Только что ты дельного скажешь?
– Ешь редиску, лук и хрен – будешь, как Софи Лорен.
– Максимыч, запиши рецепт, а то забудешь, – посоветовал Игнатов. – Уже на десятом году лучше становится. Кстати, Пашка, ходят слухи, что ты жениться собираешься? – без перехода обратился он к Устюжанину.
– Кто? Я? – вытаращил глаза Пашка. – Ну, народ! Любит посплетничать. Я ещё не созрел, Константин Васильевич, для такого дела. Мой дед говорил, что лучшее время для женитьбы – за неделю до смерти. Жена надоесть не успеет. А вдруг прожорливая попадется. Чем кормить? В магазинах пусто, а в Москву не налетаешься.
– Твой дед был гений, – сказал Игнатов и обратился к дежурному штурману:
– Максимыч, спроси-ка диспетчера, на Киев без задержки поедем?
– Семёныч, – нажал кнопку селектора дежурный штурман, – тут некоторые баламуты интересуются: на Киев по расписанию вылет или как?
– Здорово, Максимыч! – голосом Семёныча отозвался динамик. – Как здоровье?
– А-а, – промычал Ерофеев.
– Ясно, – подытожил динамик. – Так что ты у меня спросить-то хотел?
– Я уже спросил, Семёныч. Ты что, забыл?
– А, про Киев. На три часа задержка будет. Нет свободных самолётов. Как с Одессы сядет борт – на нём и полетят твои баламуты. А он только что вылетел.
А Устюжанин, Васин, Ипатьев, Доронин и ещё несколько человек заразительно хохотали.
– Умора! Ой, труха! Рухлядь! Вам на печке сидеть надо, а вы всё работаете. Себя-то не забыли, как звать?
– Вот и приходи на работу вовремя! – сокрушался Игнатов. – Каждый день задержки. – Тогда расскажи, Максимыч, как ты кота в Сочи возил. Помнишь?
Снова грянул хохот.
– Вот баламут! – выпрыгнул из кресла Ерофеев, забыв про радикулит. – Иди-ка ты в гостиницу, раз у тебя задержка. Не мешай работать. И архаровцев васинских забирай, особенно вот этого, – ткнул пальцем в Устюжанина и передразнил, – ешь редиску, лук и хрен. Нет, чтобы о чём-то серьезном поговорить.
– Например, о рыбалке?
– А хотя бы и о рыбалке, – согласился Ерофеев.
– Тогда поведай нам, Максимыч, как ты свой «Жигуль» на рыбалке в озере утопил?
И снова грянул смех. Доронин с Устюжаниным переломились пополам. Ухал филином Ипатьев. Даже серьёзный Васин, давно знавший эту историю, рассмеялся. Ерофеев схватился за поясницу и медленно осел в кресле.
Тогда дежурный штурман был ещё летающим. Выпросив два выходных подряд, что было делом непростым, он и ещё два фаната подлёдного лова поехали рыбачить на одно из озёр. У берега не клевало и они, оценив ледовую обстановку и решив, что машину лёд уже выдержит, решили проехать к противоположному берегу, до которого было километра два.