Взлёт и падение. Книга вторая. Падение
Шрифт:
Григорию жаль было расставаться с этим грамотным, рассудительным и спокойным лётчиком. На него можно было положиться в любой обстановке. Чем-то отдалённо он напоминал ему Клёнова Жорку. Имел отличную технику пилотирования, быстро сдал на второй класс и готовился получить первый. Григорий планировал его на должность командира звена. Он отодвинул рапорт.
– Лёва, время пока терпит, я даю тебе срок подумать пару дней. Кстати, ты же ещё пенсию не заработал. Подумай об этом.
– Я всё обдумал, командир. Нужно рвать цепи пока сравнительно молодой, и ещё не поздно начать
– Вот так, значит? И каким же делом хочешь заняться?
– Займёмся бизнесом, пока много пустующих ниш. А пенсия? Я её всегда заработаю. Ведь лётчика к уборщице приравняли. Ельцин нас с ней, спасибо ему, уравнял. Правда, непонятно, как на эту подачку прожить? Его бы на неё посадить.
– Да уж! – вздохнул Григорий. – Ну что же, может, ты и прав. Не забывай нас. – И он размашисто расписался на рапорте.
– Разве авиацию забудешь? – невесело сказал Муромцев, забирая рапорт.
К вечеру Долголетов подвёл итог. Два опытных командира и два вторых пилота написали рапорт на вертолёт Ми-8. Четыре командира – на Ту-134. Один – на Ту-154. Ещё два вторых пилота пожелали летать на Ка-26. «Ну, это они зря, – подумал Григорий, – ведь эти маленькие вертолёты скоро тоже останутся без работы». Но разубеждать ребят не стал. Ещё один командир и три молодых вторых пилота даже не успевших посидеть в кабине просто уволились.
Подписывая рапорта молодёжи, он старался не смотреть им в глаза, в которых стояли слёзы. В одночасье рушилась их мечта, к которой они упорно и целеустремлённо шли больше трёх лет. Сколько же денег затратило на них государство, подумалось ему. Не один миллион. Подготовка пилота стоит очень и очень дорого. И всё ради того, чтобы потом безжалостно вышвырнуть их из системы. Да научатся ли когда считать деньги в этой стране? Или в ней их умеют только воровать?
– Брат открыл салон по ремонту автомобилей, – говорил в курилке один из молодых лётчиков, – пойду к нему в подмастерья.
– А я, наверное, поеду на Север, выучусь на бурильщика, – говорил второй. – Говорят, сейчас они там хорошие деньги зашибают.
– Да сейчас только нефтяники и живут, – согласился с ним третий. – Вам хорошо, вы местные. А мне ничего не остаётся, как ехать на свою родину к родителям. Радовались мои старики, лётчиком буду. А теперь и не знаю, кем стану. Опять всё с нуля начинать.
– Ну и давай вместе на Севера рванём. Чего ты там в своём маленьком городишке найдёшь? Там же сейчас стопроцентная безработица. Не будешь же на самом деле, на рынке у прилавка стоять.
– А где там жить-то?
– Как будто у тебя здесь жильё было. Квартиру снимем.
– Да там, говорят, дают жильё служебное. Не то, что в авиации.
– Ага, балок на четверых.
– А там, может быть, времена изменятся, так и обратно вернёмся. Диплом пять лет действителен.
– Нет уж, хватит с меня авиации.
– Не зарекайся, ещё вернёшься. Не вечно же такой бардак будет продолжаться в стране.
– Закончится этот, так наши правители новый придумают. Слышал же,
– А что же ты хочешь с таким президентом?
– Его бы зятька Окулова вот так кинуть.
– Кто это такой?
– Да бывший штурман из Екатеринбурга. Удачно в своё время женился на дочке Ельцина. А теперь в Москве авиакомпанией заправляет.
– Круто! А у него ещё дочери нет? Ха-ха-ха! Чем я хуже Окулова?
– Всем не хватит. Знакома такая фраза? Так вот считай – тебе не хватило.
– Жалко. А у Черномырдина как обстоят дела? На худой конец и он бы сгодился.
– Этот только мужиков клепал.
– Гнать таких людей из правительства надо.
– Правильно. Ему бы в юмористы. Как его послушаю, так потом весь день голову ломаю, что же он сказать хотел? Этот и народу и себе мозги запудрит.
– И правильно делает. Хоть какая-то польза народу. Человек послушает юмор и настроение улучшится. А чего тебе ещё от него надо?
– Эх, юмористы! – подвёл черту и вернул всех к действительности Митрошкин. – Вот посмотрю я, как вы будете через месяц-другой веселиться.
– Ничего! – ответил кто-то.– Пережили голод, переживём и изобилие.
– А ты-то что будешь делать? – спросили его.
– Переучиваться мне уже поздно, – ответил Митрошкин. – В хорошие времена не пускали по производственной необходимости, а теперь, когда сорок лет – сам не вижу смысла. Так что будем стоять до победного конца. Пенсия есть, налёт мне не нужен. Да и здесь ведь кто-то должен остаться. Совсем-то, думаю, не остановимся.
До конца рабочего дня в отряде была суета, беготня по коридорам в поисках различных командиров, чтобы завизировать рапорта, заручиться согласием на переучивание. Счастливчики, которым удалось собрать все подписи, сдали рапорты в отдел кадров. Теперь оставалось ждать, когда вызовут на переучивание.
На следующий день командир отряда Токарев подсчитал: он лишился за один день более двадцати пилотов. Раньше бы такое и в дурном сне не приснилось. Да скажи кому – ни за что не поверили бы. Что ж, нужно писать проект приказа о ликвидации одной эскадрильи. А потом и себе работу подыскивать где-то. Он был человек дальновидный и прекрасно понимал, что дефолт нанёс авиации специального применения в народном хозяйстве смертельный удар, из которого ей не выбраться на прежний уровень и за десятки лет. Если авиация транспортная была отброшена в пятидесятые годы, то эта едва ли не к истокам авиационных работ тридцатых годов. Тысячи лётчиков в стране оказались не нужными и безработными.
Ну, те, что моложе, переквалифицируются, найдут другую работу. Лётчиков везде берут. А вот что делать тем, кому подкатывает к пятидесяти? Только в сторожа автостоянок и прочих шарашек. Если тебе за сорок – ты уже старик и никому не нужен. Так теперь обстоят дела. И никому нет дела, что возраст этот – расцвет мужчины, его опыта и мудрости. Да не нужен нам теперь опыт и мудрость. Лучше мы наделаем своих ошибок, набьём себе кучу синяков и шишек. Зато не так обидно, винить-то некого.
Страна переживала именно такое состояние.