Взлет (О Герое Советского Союза М М Расковой)
Шрифт:
Полина вздыхала, хмурила тонкие брови, связь давалась ей туго.
– Да ты пой! - твердила ей Марина. - Пой, вот так: я на горку шла-а... И ты сразу запомнишь, какой это знак.
– Я-то пою, а вот тот, кто передает, не поет, а сыплет, разве сразу поймешь.
– Ничего, постепенно научишься. Все будешь понимать, - утешала ее Марина.
По утрам они приезжали на аэродром и, осмотрев машину, узнав, что сделано за день, шли на старт. На самолете, подобном тому, что готовился к перелету, Валя, Полина и Марина начали тренировки в "слепых" полетах. Это
Марина изучала новую всеволновую радиостанцию и международный переговорный код, который мог потребоваться во время дальнего перелета. Ей было легко и интересно. Она училась быстро настраиваться, вступать в связь, четко передавать. У нее, как сказал инструктор, уже выработался свой "почерк".
Вдруг случилось неожиданное. 16 июля у Марины начался приступ аппендицита. Согнувшись от боли, Марина думала: "Что же теперь будет с подготовкой?"
Валя, узнав, что Марина в больнице, примчалась к ней.
– Придется отложить полет. С другим штурманом мне не хочется лететь, а тебя не выпустят скоро.
– Нет, нет! И не думай об этом. Вы с Полиной тренируйтесь в полетах, а мое дело - связь. Вот я и буду здесь тренироваться.
– Здесь? - удивилась Валя. - Как же, разрешат тебе, жди.
– Не спрашивать же разрешения. Ты только передай, чтобы мне принесли сюда приемник с аккумулятором. Никто и не увидит, честное слово.
После осмотра Марины лечащий врач сказал:
– Операцию пока отложим. Необходимы холод, голод и абсолютный покой.
Голод Марина могла выдержать, холод в виде пузыря со льдом лежал на животе, но покоя она не выносила. Не могла представить себе, как это Валя и Полина готовятся, летают, а она лежит и смотрит в потолок, и даже посетителей пускают к ней только два раза в неделю.
Однажды дверь палаты тихонько открылась и вошел инструктор по связи. Он принес приборы и рацию.
И тренировки продолжались. Сначала тайком, потом открыто - при молчаливом неодобрении врача. Все же протестовать он не стал - Марина уговорила его.
Наконец температура пришла в норму, и Марина настояла на выписке, обещав строго соблюдать диету. Она понимала, что еще один такой приступ - и прощай полет!
Из больницы Марина поехала на дачу в Подлипках, где находились Гризодубова и Осипенко. В комнате грудами лежало обмундирование, приборы. Пахло мехом, новой кожей. Радость охватила Марину: наконец-то она здесь, рядом с подругами! Это лучшее лекарство для нее.
В первых числах августа Осипенко и Раскову вызвали в Кремль. Михаил Иванович Калинин вручил им от имени правительства ордена Ленина за успешный перелет по маршруту Севастополь - Архангельск. Вера Ломако получила награду раньше. У
Шагая вдоль Александровского сада, они ловили восхищенные взгляды прохожих и сами украдкой поглядывали на свои новенькие блестящие ордена.
– Забежим домой, - попросила Марина. - Заберу с собой Танюшу. Мама говорит, затосковала девочка.
Они свернули с улицы Горького в переулок и вышли к дому. Она жила здесь с детства и каждый камень был знаком ей.
Таня, увидев мать, бросилась к ней.
– Быстренько, быстренько собирайся. Поедем со мной. Согласна?
– Ой, согласна! Я всегда согласна с тобой! - заторопилась Таня.
Но и на этот раз долго побыть с дочкой Марине не удалось.
Летчиц вызвали на заседание правительственной комиссии, созданной для контроля подготовки к перелету. В комиссию входили Валерий Павлович Чкалов и Александр Васильевич Беляков. Марина была уверена, что Александр Васильевич поддержит их. Именно он открыл ей дорогу в авиацию, поверил в ее способности.
Валерия Чкалова она знала мало и побаивалась его резких суждений и оценок "невзирая на лица". Он сидел за столом, коренастый, крепкий, в белой гимнастерке с орденами на груди, и, как показалось Марине, хмуро поглядывал из-под бровей на вошедших летчиц.
Вскоре она убедилась, что ее впечатление ошибочное. За внешней суровостью Чкалова Скрывались искреннее дружелюбие и забота о предстоящем полете. Комиссия разрешила экипажу приступить к предполетной подготовке.
Чкалов пробасил:
– Вы не церемоньтесь с ними (он подразумевал инженеров) , летчику виднее, где и что поставить, ему лететь - не им. И вообще, что вы здесь сидите? Осень на носу. Надо перебираться на аэродром вылета и там приступать к интенсивной подготовке. Это не личное дело, дело всей страны.
* * *
Полина должна была заехать за Мариной, чтобы вместе ехать на аэродром вылета, где теперь они будут тренироваться. В ожидании ее Марина, тихонько напевая арию Лизы из "Пиковой дамы", неторопливо собирала необходимые вещи. В квартире тишина. Таня с бабушкой на даче.
Она присела у письменного стола, выдвинула ящик.
Перебирая ноты, записные книжки, Марина вдруг увидела старую тетрадку, с выведенными еще не установившимся почерком буквами: "Мой дневник, не трогать никому..."
Она открыла первую пожелтевшую страничку: "Москва. Декабрь 1927 года..." Марина улыбнулась и покачала головой: "Подумать только, как давно это было..." Она продолжала читать: "У меня появилось желание излить свою жизнь и чувства на бумаге. Может быть, это потребность дать самой себе отчет в своих поступках и в чувствах, которые наполняют мою голову и сердце. Сейчас мне пятнадцать лет. Я убеждаюсь, что многие люди живут сухой прозой, а отнюдь не мечтами и фантазиями, как я. Я сама подчас не понимаю себя. Понять хочу! Хочу понять жизнь свою и, может быть, тогда сумею оценить свои поступки..."