Взлетная полоса

Беляев Александр Павлович

Когда Сергей выбежал на поле, легкий тягач уже вытаскивал самолет из ангара. Рядом с ним, поддерживая его за плоскости, шли Бочкарев, Кольцов-младший, Заруба, Окунев и еще несколько человек. Тягач выкатил самолет, отцепил буксир и укатил. А самолет остался стоять на дорожке, нацелившись приемником воздушного давления, как пикой, на розовую полоску вечерней зари. Залюбовавшись им, Сергей невольно вспомнил свои танки, когда они, уставив в небо стволы орудий, замирали на исходном положении перед началом ночных стрельб. Но танки, даже незамаскированные,

казались вросшими в землю. А истребитель и с неработающим двигателем выглядел несущимся в заоблачную высь. Зажглись огни взлетно-посадочной полосы. Мгла раздвинулась, стало совсем празднично.

— Я думаю, Владимир Дмитриевич, инструктировать вас больше нет необходимости, — обращаясь к Кольцову-младшему, спросил Бочкарев.

— Все ясно, товарищ полковник, — заверил Бочкарева Владимир. — Выйти на рубеж полигона и заснять его с заданных высот. Я боюсь, товарищ полковник, только того, что с такими заданиями скоро всякую классность потеряю.

— А вы не бойтесь, — успокоил его Бочкарев.

— Приходится, товарищ полковник. Это же не работа — курорт.

— Будет, Владимир Дмитриевич, непогода.

— Обещаете? — усмехнулся Владимир и взглянул на светящийся циферблат своих часов. — Однако пора. Разрешите готовиться?

— Пожалуйста. Мы вас тут подождем, — кивнул в знак согласия Бочкарев и, уже обращаясь к Сергею, продолжил: — Шеф, выслушав мой доклад, так засуетился, что только и успел сказать: замечательный подарок летчикам ко Дню авиации. И бросил трубку. Наверняка начал названивать Ачкасову… — Бочкарев добродушно рассмеялся.

— Вряд ли он его сейчас найдет… — засомневался Заруба.

— Шеф? Владимира Георгиевича? Да я уверен, что он еще и Алексею Кузьмичу доложит.

— А о чем докладывать-то? — вмешался в разговор Жердев. — Добро бы завтра. Сегодня-то о чем?

— Ну это вам кажется, что не о чем. А Александру Петровичу, если он на самом деле решил проинформировать начальство, и в час не уложиться. А впрочем, я на его месте тоже не стал бы торопиться, — признался Бочкарев. — Сколько раз так было: вроде бы все проверишь-перепроверишь, а потом окажется:

— Вы накаркаете, Юрий Михайлович! — предупредил Окунев.

— Чего уж там, — вздохнул Заруба. — Ясно, что се волнуемся. Моя жинка еще утром звонила, сказала, что она и то сегодня спать не будет. Одному Володьке, кажется, хоть трава не расти. Вот нервы!

— Да, у него закваска погуще нашей, — согласился Бочкарев.

Прошло еще несколько минут, и на поле в сопровождении техника снова появился Владимир. Но теперь он уже был облачен в высотный костюм. Он направился прямо к «носорогу», так в шутку он называл свой истребитель. Но прежде чем забраться в кабину, повернулся к конструкторам и приветливо помахал им рукой. Вся группа ответила ему тем же.

Потом Владимир сел в самолет. Техник убрал лестницу. Владимир захлопнул откидную часть фонаря. И почти сразу же запустил двигатель. Под хвостовой частью фюзеляжа метнулся сноп ослепительно белого

пламени, и истребитель небыстро и плавно начал выруливать на взлетную полосу. Там, развернувшись антенной локатора в сторону леса, он замер. Гул работающего на полных оборотах двигателя превратился в могучий рев. Конструкторы не слышали переговоров Владимира с руководителем полетов. Но, очевидно, разрешение на взлет он получил сразу, потому что истребитель вдруг устремился вперед и, с каждой секундой набирая скорость, умчался в ночное небо. Скоро он совершенно растворился в темноте. И только горячее пламя турбины еще долго светилось вдали.

— Пойдемте на командный пункт. Минут через пятнадцать начнет поступать информация, — сказал Бочкарев.

Ему никто не ответил. Но все как по команде поспешили к невысокому зданию командно-диспетчерского пункта. В нем, по соседству с помещением руководителя полетов, находилась комната, отведенная для конструкторов. В ней размещалось контрольное оборудование, с помощью которого они следили за ходом испытаний. Перед тем как войти в здание, Сергей обернулся и снова посмотрел в ту сторону, куда улетел Владимир. Но там, естественно, ничего уже не было видно. Истребитель был уже где-то за десятки километров. Сергей, подумав об этом, невольно улыбнулся своей наивности.

— Ты чего светишься? — заметив эту улыбку, толкнул его в бок Заруба.

— Так. Настроение хорошее, — откровенно ответил Сергей.

А оно у него и впрямь было радужным. У него тепло стало на душе после разговора с Юлей. Группа до срока завершила работу. Карнавально выглядел аэродром. Красиво взлетел Владимир. Завтра утром он снова встретится с Юлей… Так всей группой они и зашли в свою комнату. Бочкарев сразу же спросил дежурившего у приборов сотрудника:

— Уже начал?

— Пока еще не докладывал, — ответил дежурный.

— Отлично, — сказал Бочкарев, присаживаясь на стул возле контрольного прибора.

Ждать пришлось недолго. В динамике, висевшем над рабочим столом, послышался вдруг чуть хрипловатый от шумов эфира голос Владимира:

— «Сирень», я — Сто второй! Подлетаю к рубежу номер один. Приступаю к выполнению задачи.

— Все включено? — торопливо спросил Бочкарев.

— Давно уже, — ответил дежурный.

— Сто второй, я — «Сирень». Приступайте, — разрешил руководитель полетов.

Прошла минута. Три… Пять… Контрольный прибор бездействовал. Ни одна стрелка не дрогнула на его шкалах.

— В чем дело? — поднялся со стула Бочкарев.

Дежурный и все присутствовавшие в комнате недоуменно переглянулись.

— В чем дело? — переспросил Бочкарев и быстро вышел в помещение руководителя полетов. — Наш прибор молчит. Что-нибудь случилось?

Руководитель полетов не успел ничего ответить, как в динамике снова раздался голос Владимира:

— «Сирень»! Я — Сто второй. Задачу выполнил. Иду на рубеж номер два:

— Да, но он ничего не сделал на первом рубеже! — воскликнул Бочкарев.