Взлетная полоса
Шрифт:
"Молодцы!" -- отметил про себя Кольцов.
– - Почему не дождались меня?
– - не обращая внимания на лампочку, -%$.".+l-k, тоном спросил Семин.
– - Время истекло, -- коротко ответил Кольцов.
– - Все равно. Надо было дождаться. Вы знали, что я буду обязательно:
"Та-та-та-та-та:" -- раскатилась над стрельбищем пулеметная дробь, и, прорезая пелену дождя, в сторону леса понеслась гирлянда трассирующих пуль. На пульте перед Кольцовым снова отрывисто замигала лампочка.
– - Прошил, -- довольно отметил Чекан.
– - Я сегодня был у вас в подразделении и должен отметить, что мне там многое не понравилось, -- оставил без внимания реплику зампотеха, продолжал Семин.
Кольцов внимательно посмотрел
– - Закончите стрельбы -- и надо будет серьезно взяться за наведение порядка. Это хорошо, что ваши солдаты много читают, но зачем же устраивать в казарме филиал библиотеки? Тут книги, там книги. К чему это? Прочитал книгу -- сдай:
– - Они не просто читают, они занимаются, -- объяснил Кольцов.
– - И тем не менее в подразделении должен быть порядок, -- назидательно проговорил Семин.
– - И неужели вы сами не можете догадаться, что уже давно пора покрасить пирамиду? Да и койки тоже не мешало бы освежить. Вы думаете, проверяющие не обратят внимания на их затрапезный вид? Вы, Сергей Дмитриевич, упрямо не хотите считаться с психикой военного человека. Не замечаете в ней никакой специфики. А она, между прочим, существует и проявляется, я бы сказал, даже очень активно, -- продолжал все в том же спокойном тоне Семин.
– - Вот возьмите, к примеру, генерала Ачкасова. Казалось бы, какое дело ему -- ученому человеку, занятому своими идеями, мыслями, испытаниями новой техники, -- до порядка в нашем полку? Не так получается. Как бы Ачкасов о танках ни думал, чем бы голова у него занята ни была, а заметил, что у нас на воротах КПП краска обшарпана. И не только заметил, а так и сказал об этом дежурному. "Что же это, -- говорит, -- у вас звезды на воротах такие блеклые? Да и сами ворота, как на каком-нибудь постоялом дворе, все грязью обрызганы! Неужели, -- говорит, -- в полку краски нет, чтобы освежить их как следует?" Вот как она, эта самая специфичность, проявляется. И будь он хоть семи пядей во лбу, ученый-переученый, занимайся хоть космосом, хоть океанским дном, а если прошел он в свое время настоящую военную выучку, он вам ни при каких обстоятельствах форменную пуговицу к тужурке или шинели вверх ногами не пришьет. А вы считаете нормальным, когда книги, хоть они и в стопке, лежат на тумбочках или -- еще того хуже -- на подоконниках:
Философия по поводу пуговицы показалась Кольцову забавной, но насторожило другое: никогда таких длинных речей Семин не произносил. С майором явно что-то случилось. Впрочем, уже в следующий момент мысли Кольцова были заняты совсем другим. Там, в глубине директрисы, творилось что-то неладное. Время шло, а выстрелы слышались все реже и реже. И все с большими промежутками вспыхивали лампочки на пульте управления.
Кольцов включил микрофон и запросил командира взвода:
– - Я -- "Вышка". Я -- "Вышка". Двадцать второй, отвечайте. Что там у вас происходит?
Ответ из темноты последовал незамедлительно:
– - Видимости никакой. Почти нулевая видимость, товарищ капитан.
"Так я и знал!" -- подумал Кольцов и взглянул в окно. Дождь налетал теперь на стрельбище сплошным потоком воды. Ветер закручивал их в маленькие смерчи и со злобой бросал на вышку, на деревья, заливал до краев танковые колеи. Сквозь дождь с трудом пробивались лучи прожекторов. Кольцов отлично знал, что в такие минуты экран "Совы" застилает белесая пленка, сквозь которую бывает чертовски трудно даже различить контуры предметов, не то чтобы точно определить расстояние до них. Мишени появляются и исчезают, появляются и исчезают, а наводчик едва успевает к ним присмотреться. В воображении Кольцова само собой возникло зеленоватое поле экрана, ,%+lb%h i(% на нем сквозь кисею дождя нечеткие очертания плоских, словно вырезанных из жести кустов, рвов, бугров, на вершинах которых время от времени то справа, то слева по ходу движения танка поднимались одиночные и групповые цели. Он тоже мысленно попытался разобраться
– - передразнил Кольцов.
– - Вы мне обеспечьте возможность точного определения расстояния. Вот что от вас требуется! Избавьте меня от контрольной пристрелки. Дайте всепогодный ночной дальномер".
Мысли его прервал голос Семина:
– - Да вы меня совсем не слушаете!
– - Завтра же, товарищ майор, покрасим и кровати, и подоконники, - словно очнувшись, ответил Кольцов.
– - При чем тут "покрасим"? Я говорю сейчас совсем о другом, -- заметил Семин.
– - Раз решили с нами расстаться, что уж о наших делах говорить. Надо думать, на новом месте, в Москве, дела будут поинтересней:
– - Я не совсем вас понимаю. О чем вы, товарищ майор?
– - в недоумении спросил Кольцов, чувствуя, что теперь уж он окончательно сбит с толку.
– При чем тут Москва? Какие дела?
– - Так уж будто ничего и не знаете?
– - интригующе посмотрел на него Семин.
– - Абсолютно!
– - Да мне в общем-то конкретно тоже ничего не известно, -- быстро пошел на попятную Семин.
– - Разговор идет: Вас, дескать, в Москву должны перевести.
– - Когда?
– - Это уж мне неведомо.
– - А кто говорил?
– - Ну какое это имеет значение? Говорили. И уверен, что не зря. Зря-то кому надо? Так я к чему? На новое место сядете -- старых друзей не забывайте.
Кольцов вздохнул так, словно принес тяжеленную ношу. И ничего не ответил. Только подумал: "Что бы там ни было, но с нашим майором не соскучишься".
Вдали глухо раскатился орудийный выстрел.
Глава 14
Откуда Семину стало известно о Москве, для Кольцова так и осталось тайной. Но теперь значения это уже не имело. Важно было другое: он сказал правду. В начале октября Кольцова вызвал начальник штаба и безо всяких лишних разговоров вручил ему предписание.
Кольцов быстро пробежал глазами заполненный бланк: "С получением сего предлагаю Вам отправиться в г. Москву в распоряжение командира в.ч. ..".
– - А кто командир этой в.ч.?
– - ничего не понимая, спросил Кольцов.
– - Вам лучше знать, -- изобразил в ответ какое-то подобие улыбки всегда сдержанный начальник штаба.
– - Я, честное слово, ничего не знаю!
– - поклялся Кольцов.
– - А я тем более.
Кольцов снова заглянул в предписание. Срок возвращения в свою часть в нем не был указан.
– - Меня что, насовсем переводят?
– - снова задал вопрос Кольцов.
Лыков поджал губы, внимательно посмотрел на Кольцова, словно собирался уточнить, насколько искренен с ним капитан, и, не говоря ни слова, положил перед ним на стол телеграмму. Кольцов прочитал текст: "Откомандировать в распоряжение командира в.ч. :". И никаких подробностей, никаких разъяснений. "Странно, однако, все это:" -- подумал он. Лыкову словно передались его мысли.
– - На месте все станет ясно, -- успокоил он Кольцова.
– - А пока передайте роту Аверочкину и не задерживайтесь с отъездом.
Кольцов пожал подполковнику руку, вернулся в роту. Собрал офицеров и объявил о скором отъезде. Все его подчиненные сразу заметно сникли. Вопросов ему не задавали. Только Чекан, не обращаясь ни к кому, заметил:
– - Все правильно. Хорошо не может быть долго. Так же не бывает!
Но поскольку многое в этой ситуации так и осталось неясным, уже накануне самого отъезда Борисов неожиданно посоветовал Кольцову позвонить Юле. Кольцов вначале наотрез отказался. Однако подумал и согласился. Борисов же подсказал ему и номер Юлиного телефона, который Юля в свое время оставила жене Борисова -- Лизе. Кольцов звонил из дому. Москву дали быстро. Трубку на том конце провода сняла какая-то женщина.