Взлетная полоса

Беляев Александр Романович

– - К сожалению, нет. Спим мы только теоретически. И глаза у нас красные, как у белых кроликов.

– - По той же, очевидно, причине вы опять перестали посылать нам пленки?
– - снова спросила она.

– - Нет. По другой.

– - По какой же?

– - А зачем повторяться? Зачем без нужды небо коптить, жечь напрасно горючку и транжирить моторесурсы? Все и так понятно.

– - Кому?

– - Нам.

– - А нам нет. И потом, такое объяснение я шефу уже передавала. Оно его не устроило.

– - Да?
– - задумался Сергей.
– - Ему там, конечно, видней, чем нам здесь заниматься, а чем -- нет.

– - Так что ему передать?

– - Завтра получит

все необходимое, -- пообещал Сергей.
– - Скажите: не летали -- ждали непогоды. Было ясно и неинтересно. А сегодня накрапывает. И мы это не упустим.

– - Хорошо, Сережа, -- похвалила его Ирина.

– - А как ваша подруга, Ирочка? Здорова? Что-то ее совсем не слышно, -как бы между делом заметил Сергей.

Ирина ждала этого вопроса. Заранее решила, что ответит на него, не выказывая никаких эмоций, как и обычно отвечала на подобные вопросы раньше:

– - Она в Речинске.

– - Когда же она туда уехала?
– - явно удивился Сергей.

– - Почти две недели, как там.

– - И долго еще пробудет?

– - Дня через два вернется.

– - Понятно, Ирочка. Будет звонить -- передайте привет, -- попросил Сергей и уже хотел было попрощаться, как Ирина неожиданно объявила:

– - А у меня для вас новость.

– - Какая же?

– - А разве Юрий Михайлович вам ничего не говорил?

– - Нет:

– - Так вот, он уходит от вас. И вообще от нас.

– - Кто сказал?
– - не поверил Сергей.

– - Известно кто. Наш кадр. Он теперь со мной очень дружит.

– - Он что, совсем ополоумел?
– - оторопел Сергей.

– - Не думаю. Я видела подписанный приказ.

– - Вы меня убили, Ирочка, -- признался Сергей.
– - А кого же к нам?

– - Этого я не знаю, -- призналась Ирина.

– - А Бочкарев об этом знает?

– - Вряд ли шеф успел ему сказать:

Новость ошеломила Сергея и обидела, хотя она и не явилась для него полной неожиданностью. Бочкарев еще весной говорил ему о своем намерении уйти на учебную работу. Но дальше разговора тогда дело не пошло. А вскоре о том разговоре и вовсе забыли. А если иногда Сергей и вспоминал, то уже никак не думал, что Бочкарев исполнит свое намерение, не закончив работу над "Фотоном", оставив группу на полпути, в самый ответственный период испытаний. Но коли верить Ирине, а не верить он не мог, именно так все и случилось. Для Сергея это было не просто неприятность. Это был удар. После Юли Бочкарев был для него самым близким в КБ человеком. С ним Сергей охотно делился всеми своими планами. С ним быстрее, чем с кем-либо другим, находил общий язык и взаимопонимание при решении самых сложных вопросов. К его советам и замечаниям всегда прислушивался с охотой и готовностью.

– - Так когда же вы будете отдыхать?
– - услышал Сергей сразу вдруг ставший глухим голос Ирины.

– - Не знаю, Ирочка. Теперь я ничего не знаю. Я вам позвоню, -- ответил он и положил трубку.

Первым его намерением после этого сообщения было немедленно отыскать Бочкарева и все выяснить у него. Сергей даже выбежал из комнаты, спустился по лестнице. Но на крыльце остановился, решив: "Что толку от всех разговоров, если приказ уже подписан?" Он вернулся в свою комнату, сел за стол и закурил. "Значит, будем заканчивать работу втроем, -- подумал он.
– Ну что ж, Остап и Олег -- ребята толковые. Правда, оба ершистые и не всегда и не обо всем с ними можно договориться. Но это уже детали. А главное -надеяться теперь следует только на себя. И надо спешить, спешить и скорее оформить предложение. Еще две-три серии снимков -- и Кулешов вызовет с отчетом. И ехать тогда, очевидно, уже придется мне. И очень может тогда случиться

скверно, если что-нибудь не будет готово". И опять он подумал, что за широкой спиной умного, доброго Бочкарева, который, несмотря на свою принципиальность, отлично умел ладить со всеми, работать и ему и всей группе было куда как спокойно. Но дело было даже не только в этом. Теперь, впервые за все время его работы в КБ, ему предстояло решать все вопросы непосредственно с Кулешовым: ему докладывать, перед ним отчитываться, от него получать задания, выслушивать замечания, с ним советоваться. Но вот именно этого-то, последнего, без чего совершенно немыслима какая бы то ни была творческая работа, Сергей абсолютно себе не представлял. И в первую очередь потому, что еще никогда, ни разу их точки зрения не совпадали. И наоборот, все, что представлялось значительным и интересным одному, как правило, решительно отвергалось другим.

Сергей, обдумывая сложившуюся ситуацию, склонился над своими записями, которые с каждым днем обретали все более конкретный характер. Он буквально заставил себя отключиться от всего и слиться со своими расчетами. Он знал одну свою особенность, главную, ту, которая определяла его характер: в деле он забывал обо всем, в том числе и о самом себе. А сейчас как раз это ему и надо было. Ведь сколько раз вот так, за работой, он спасался от иссушающей сердце и душу тоски о Юле! Он разумно решил, что ни о чем Бочкарева спрашивать не станет. Сделает вид, что знать ни о чем не знает. Надо будет, Бочкарев все расскажет сам. А его дело -- не упустить время.

Два дня шел мелкий дождь. Дважды Владимир поднимался в воздух и привозил новые пленки. Оба раза, как и обычно, их отправляли в КБ. Бочкарев звонил в Москву, разговаривал с Кулешовым, интересовался качеством результатов. Все шло нормально. Сергей ждал, что после какого-нибудь очередного такого разговора он объявит им о своем уходе. Но Бочкарев молчал.

После третьего полета Владимир спросил:

– - Надолго у вас такая волынка?

– - Неужто уже надоело?
– - усмехнулся Заруба.

– - В отпуск пора. У меня отпуск по плану, -- объявил Владимир.
– - H вообще:

– - Что "вообще"?
– - поинтересовался Окунев.

– - Испытывать ваши фотоаппараты -- словно молоко возить: того и гляди прокиснешь вместе с ним.

– - Ясно. Не хватает остроты ощущений, -- уточнил Заруба.

– - Летать разучишься.

– - Перестань канючить. Без тебя тошно!
– - не сдержался Сергей.
– - Как будто нужно делать, лишь что хочется.

Владимир вздохнул:

– - Брат, сдаюсь. Ты всегда прав. Но с отпуском-то как?

– - Поедешь. Закончим съемку -- и поедешь, -- пообещал Сергей. И посмотрел на Бочкарева. Хотел от него услышать подтверждение своих слов. Но Бочкарев почему-то воздержался от каких бы то ни было высказываний. Сергею это не понравилось. И тогда он высказал предположение, которое должно было исходить от Бочкарева как от руководителя группы: -- В четверг закончим вчерне разработку нового объектива. Доложим свои соображения шефу. И надо думать, на время дальнейшие испытания прекратим. Вот и твой отпуск.

– - А сегодня, между прочим, мы, кажется, получим тот вариант, которого давно ждем, -- глядя в окно, проговорил вдруг Бочкарев.

Все посмотрели на него.

– - Да, да, -- подтвердил он.
– - Вот уже и дождь кончился. И ветер переменился. И потеплело. Значит, к ночи наверняка наползет туман.

Теперь все стали смотреть в окно. И хотя по лужам на асфальте еще барабанили капли, а ветер и вовсе стих и мокрый конус беспомощно повис над домиком у полосы, всем очень захотелось поверить в предсказание Бочкарева.