Взлетная полоса
Шрифт:
Зачем он это сделал? Ну да, он понимал, что шутка злая, что у людей от такого случаются инфаркты, а если даже не инфаркты, то настроение способно испортиться только так… Но он не собирается оправдываться. Он и был в то время злым. Дела у него в рекламном бизнесе шли не блестяще, мысль буксовала, вдохновения не было. Даже у Шиллера, вообще-то расположенного к нему, он находился на грани вылета. Или ему так казалось? Что Шиллер хотел ему сказать тем публичным разносом, состоявшимся двадцать восьмого марта прошлого года, накануне дня, когда Сергею захотелось вот так пошутить? Шиллер вообще-то не отличается деликатностью, если ему что не нравится, заявляет об этом сразу и предельно прямым текстом. Но в тот раз, когда обсуждали выполненный Сергеем проект рекламы лапши «Велтон», Шиллер превзошел в грубости самого себя.
– Посмотрите сюда все! – провозгласил Шиллер, направляя красный луч
– Посмотрите все, – призвал Шиллер, – чтобы запомнили, как выглядит то, что рекламой не является. Именно не является! – напористо повторил он, перекрывая недовольный шепоток среди подчиненных. – Чем угодно, только не рекламой! Рекламой является то, что адресуется к конкретному потребителю. А это – не пойми что. Как автор представляет свою аудиторию? Кто и где будет перекусывать этой лапшой? Семейные люди, работники офисов, бедные студенты? Не продумали… А это важно! Если продукт употребляется в семье, надо упирать на домашний уют, если в офисе – на быстроту, если в перерывах между лекциями – на дешевизну… Далее! На переднем плане – начальный продукт, на заднем – результат. Индоевропейцы, уважаемый коллега, к коим относится нормальный русский покупатель, воспринимают информацию в направлении «слева направо», так же, как читают. Слева – прошлое, справа – традиционно – будущее. Почему было не изобразить в соответствии с этим принципом: слева – лапша, справа – суп? Далее! Почему у вас из крохотной кучки лапши получается гигантский стакан супа? Вы еще кастрюлю пририсовали бы! Нас обвинят в недобросовестной рекламе, вот увидите. И наконец, что это за слоган: «Перекуси со вкусом»? Что нам предлагают перекусывать? Колючую проволоку?
Во всех этих потоках поношений просверкивало некое рациональное зерно – у Шиллера глаз верный! – но было и много напрасной ругани. Изнуренный рабочими перипетиями, Сергей притаскивался домой, но и тут не находил он вожделенного мира и покоя. Законная супруга Лена ела его поедом и ставила в пример Кирилла, с которым тогда, много лет назад, могла остаться, вместо того чтобы связываться с таким ничтожеством. Сергей не спорил с женой: во-первых, себе дороже, а во-вторых, она кругом права. Был хороший работник, крепкий профессионал, но не более того, а теперь скатывался все ниже и ниже. В то время как репутация «Гаррисон Райт» набирала обороты и стремилась ввысь, как могучая ракета. И тогда Сергей полез на антресоли и, предварительно сгрузив на пол позабытые сервизы, скукоженные от долгих зим ботинки с коньками, перевязанные шпагатом черновики своей научной работы и еще целый ворох всякой чепухи, в которой сконцентрировались прожитые годы и ненужный жизненный опыт, достал пенополистероловую коробку из-под мини-пылесоса. А краску акварельную, серебристые ванночки, купил в магазине для художников…
Можно осудить его за то, что он сделал. Даже нужно. Но ведь это была всего лишь шутка. И еще – напоминание. Сергей не хотел скрываться. Наоборот, он хотел, чтобы Кирилл моментально просек, чьих это рук дело. Сыщикам не сказали, что было в той смешной «бомбе» помимо воздушного шарика. А ведь хотя пылесос и назывался «мини», коробочка оказалась вместительная. Так вот, там лежали черновики их общей статьи, опубликованной в научном журнале, когда о рекламном бизнесе и речи не шло. Черновики Сергей тоже обнаружил на антресолях – и не мог не использовать, раз уж под руку подвернулись. А еще, помимо прочего, вложил пустой флакон из-под духов, которые предпочитала Лена в те годы, когда они оба были в нее влюблены…
Кирилл понял. Кирилл все просекал с первого раза, этого у него не отнять. Уже не отнять… Правда, воспринял все по-своему. Со стороны Сергея в розыгрыше чувствовался горький упрек, попытка досадить. Но Кирилл оказался благородней и расценил это как намек: нельзя забывать друзей! Отогнал охранников, категорически отказал милиции в возбуждении уголовного дела. А вечером нагрянул к Сергею и Лене в гости, принеся милые сюрпризы и выпивку: все подобающе-дорогое, но ровно настолько, чтобы не оскорбить богатством людей, чье финансовое положение не так блестяще. Вспоминали отлетевшие навсегда годы, соучеников и преподавателей, то и дело смеялись.
– У тебя, Сережа, по крайней мере, есть прочный тыл, ты отхватил в свое время Ленку, – говорил он, не стесняясь здесь же сидящей Лены. – А вот мне не повезло. И если тебе вдруг придет в голову позавидовать моим карьерным успехам, помни, что моя семейная ситуация незавидная.
– Кирюша, что ты, у тебя такая красивая жена, – попыталась исправить впечатление Лена.
– Красивая? Ну да, в этом главное ее достоинство, – недобро усмехнулся Кирилл. – Я только ее красоту и видел, когда женился. Надеялся, этого хватит по уши… И не видел, что Ольга – дура. Корыстная дура! Нет, не думайте, что она в буквальном смысле двух слов связать не может… И начитанная, и способна поболтать на модные темы. Но при этом – не хватает ей элементарной женской мудрости, которую можно найти у обыкновенной домохозяйки. Женщина всегда дура, если она неспособна быть женой, матерью. Я хочу детей, а она беспокоится о фигуре! Я считаю, что женщина не может не любить детей. Когда она родила, она всецело посвящает себя новому человеку, живет его интересами, не переносит, когда оказывается вдали от ребенка, – и это так прекрасно…
Лена, предпочитавшая то и дело сплавлять сына Пашку своим родителям, у которых он проводил большую часть учебного года, так и вспыхнула. Сергей, не желая, чтобы они разругались (вся его конфликтность исчерпалась этим первоапрельским, или, точнее, второапрельским, розыгрышем), постарался все сгладить и затушевать. Однако приятная атмосфера весеннего вечера и дружеского общения заискрила грозовыми разрядами. Грозы не произошло: Кирилл, почувствовав неловкость, поспешил уйти. И хотя расстались они с улыбками и пожеланиями почаще встречаться, старательно делая хорошие мины при плохой игре, возобновления прежней дружбы не последовало. Если в течение вечера Сергей подумывал о том, чтобы, бросив Шиллера, предложить свои услуги «Гаррисон Райт», то впоследствии подобные мысли его не посещали. Да и Шиллер исправился, сказал, что не всегда бывает прав. Для него это уже извинение…
… – Я понимаю, это выглядит подозрительно, – смиренно подытожил Сергей Иванов. – Наверное, вы вправе мне не верить… Но я могу показать фотографии с той дружеской вечеринки. Могу предъявить свою часть «бомбы» – мы с Кириллом поделили ее пополам…
– Если понадобится, мы к вам обратимся, – солидно сказал Антон. – А сейчас хотелось бы побеседовать с вашим начальником, Шиллером.
Ярослав Иванович Кутепов не любил природу.
Так уж исторически сложилось, еще с тех отдаленных времен, когда Славику исполнилось девять лет. День рождения всегда был главным праздником в маленькой Славиковой жизни: волшебное сочетание этих двух слов означало сборище друзей, подарки, воздушные шарики, привязанные к спинке кровати в его комнате, торт, разукрашенный кремом неземной белизны, который и есть-то жалко, и в то же время блаженно замираешь от сознания, что это все принадлежит тебе – весь этот дивный день, как вкусный торт, от которого ты медленно, чтобы продлить удовольствие, откусываешь по кусочку… А по завершении торжественной части – с поздравлениями и приемом гостей – вернувшиеся к этому времени с работы мама и папа поведут «новорожденного» в парк – кататься на аттракционах. Да, вот это уж праздник так праздник! Жаль, что он, как поется в песенке крокодила Гены, только раз в году, зато есть о чем потом вспоминать целый год.
Тот фатальный девятый день рождения выпал на воскресенье. Так совпало – первое воскресенье июня. Мама и папа целый день дома, а это сулит дополнительные удовольствия. Родители намекали, что готовят ему на этот день рождения что-то особенное, какой-то необыкновенный сюрприз, от предчувствия которого у Славика замирало сердце. «Гостей звать не будем», – сказал папа, и Славик никого не звал, тем более что большинство друзей-одноклассников разъехались – кто в лагерь, кто в деревню, кто на море. Правда, Игорь и Мишка, живущие в соседнем доме, с которыми он дружил еще с песочницы, разочарованно протянули: «У-у, Славка, зажал день варенья!» – но возражать не стали. Как тут возразишь, если родители приказали гостей не звать? Наверное, на празднике будет что-то совершенно необыкновенное – то, что предназначено только для одного ребенка, а на всех, извините, не делится…