Взломщик, который изучал Спинозу

Блок Лоуренс

Я почувствовал какой-то прилив сил. Видно, во мне скопилось еще больше энергии, и ее некуда было девать. Через несколько минут я встал и, пройдя мимо кучки шахматистов и болельщиков, вышел на перекресток Четвертой и улицы Магдугала. На мне был черный костюм, в руках я нес дипломат, ботинки казались ужасно

широкими, к тому же специалист нашел у меня Мортонову ногу – ну и что?

Я сунул дипломат под мышку и побежал трусцой.

* * *

На этом можно было бы поставить точку, если бы через несколько дней у меня в лавке не появилась Джессика Гарланд и не принесла две книги, отрывки из которых я читал на панихиде. Она не очень интересуется этикой, сказала Джессика, может быть, я возьму себе Спинозу и Гоббса как память о ее деде?

– Надеюсь, и мне перепадет что-нибудь из его имущества, – вздохнула она. – Судя по всему, он не оставил завещания, и я не знаю, удастся ли мне доказать, что я его внучка. Конечно, у меня есть его письма, вернее, они у мамы в Англии. Но я не знаю, достаточно ли их для вступления в права наследования. В любом случае оформление займет много времени, а до тех пор я не попаду в его квартиру.

– Если вы и вступите в права наследования, в квартире до этого масса всякой публики перебывает – полиция, юристы, налоговые инспектора. Все перероют, чтобы опись составить. И, знаете, я не уверен, что все вещи Абеля принадлежат ему на законном основании. Будем только надеяться, что не все разыщут. Думаю, например, что до пачки денег в телефоне они не доберутся.

Джессика удивленно смотрела на меня. Пришлось ей объяснить, что это такое, деньги в телефоне, а заодно рассказать и о других тайниках.

– Мне такие сокровища и не снились, –

огорченно сказала она. – Но боюсь, эти прекрасные вещи уплывут в чужие руки. Независимо от того, краденые они или нет.

– Вероятно, даже если Абель и сам их покупал. – В конце концов не все же придерживаются принципа не грабить мертвых. – Может быть, стоит со швейцаром договориться, по крайней мере из телефона заначку возьмете?

– Пробовала. Но в этом доме очень строгие порядки. – Она нахмурилась, на ее лицо легла тень задумчивости. – Интересно...

– Что – интересно?

– Скажите, а вы не могли бы туда пройти? Для вас это... м-м... дело привычное, правда? А я с удовольствием отдам вам половину того, что вы спасете. Чувствует мое сердце, что иначе мне ничего не достанется. Полиция, нотариус да еще плата за смерть – или у вас в Америке это называется налогом на наследство? Половина чего-то все-таки лучше, чем сто процентов от ничего. И потом, это ведь не настоящее воровство, правда?

– В этот дом почти невозможно попасть.

– Я знаю.

– Я дважды проходил внутрь, и это было до того, как многие из жильцов узнали меня в лицо и по имени. Не говоря уж о роде моих занятий.

– Да, я понимаю. – Джессика опустила голову. – Значит, вы не захотите попытаться?

– Я этого не говорю.

– Да, но если нет возможности...

– Возможность есть всегда. Вся наша жизнь состоит из возможностей. Нужна только голова на плечах и воля.

В глазах у нее засветилась надежда.

– Вы так говорите, будто клятву даете.

– Я...э-э...

– Так вы это сделаете?

Я помолчал, будто раздумывая, но кого я хотел обмануть?..

– Думаю, да. Сделаю!