Взмах ножа (сборник)
Шрифт:
— Он давно овдовел и не имеет детей. Все его дела находятся в ведении адвоката Уильяма Хольтца.
Мудроу попытался не проявить волнения. Может быть, их усилия и не напрасны.
— А мы могли хотя бы взглянуть на мистера Чемберза? — спросил он. — Мне нужно удостовериться, что он — именно тот самый человек, который нам нужен.
Луиза Элле нажала кнопку и попросила секретаря прислать медсестру Роулинз. Через несколько минут без стука вошла немолодая негритянка.
— Вы меня звали, Луиза? — спросила она.
— Я хочу, чтобы вы провели этих офицеров к палате
Им дали понять, что они должны быстро взглянуть на Чемберза и уйти, а медсестра Роулинз при этом отвечает за то, чтобы все прошло нормально. Собственно, у Мудроу не было против такого подхода никаких возражений. Ему действительно требовалось всего-навсего определить, что между домом престарелых и компанией «Болт Реалти» нет ничего общего, и Чемберз в этой игре — подставная фигура.
Медсестра с равнодушным видом провела их по цепочке коридоров к одноместной палате в южной части здания.
— Одну секунду, мисс Роулинз, — сказал Мудроу перед тем, как им войти. — Я могу задать вам пару вопросов?
— Про Адольфа? — Медсестра улыбнулась.
— Кто такой Адольф?
— Мы так называем Чемберза. Он был порядочным сукиным сыном, пока его не хватил удар.
— Вы называете этого человека Адольфом, потому что он был подлецом?
Роулинз опять улыбнулась.
— Мы называем его Адольфом потому, что он чертов нацист. У него татуировка на руке. Даже целых две. На правом плече свастика, а на левом — две молнии. Эта символика связана с политикой. В аварии он получил переломы обеих ног и стал абсолютно беспомощным. Однако все время говорит о том, что бы случилось с людьми, которые за ним ухаживают, если бы его партия пришла к власти. Этот человек просто сумасшедший! Когда у него случились инсульты, весь персонал возрадовался.
Тиллей нервно рассмеялся: его нервы, как и Мудроу, были напряжены.
— А у него бывают посетители? — спросил Тиллей.
— Только юрист. Я не знаю, как его зовут.
— А Чемберз может писать? Он способен подписать документ?
— Да что вы, конечно нет! — уверенно сказала Роулинз. — Он полностью парализован.
— Кажется, вы не очень-то ему сочувствуете? — заметил Мудроу.
— Пока Чемберз мог говорить, он называл нас презренными ничтожествами. Мы только и слышали: «А, вот идет презренное ничтожество. Оно думает, что способно работать». Когда такое слышишь постоянно в течение нескольких месяцев, приберегаешь свою жалость для людей, которым она и в самом деле необходима.
Глава 28
Двадцать пятое апреля
Открыв глаза, Бетти Халука поняла, что идет очень сильный дождь. Несмотря на закрытые окна и задернутые гардины в квартире Стенли Мудроу, она это поняла, потому что ее приятель вошел в комнату промокший до нитки. Он был такой мокрый, что даже кончики пальцев стали морщинистыми, как у ребенка, которого слишком долго держали в ванне.
— Что с тобой случилось? — Она еще не до конца проснулась, но почувствовала: Мудроу сильно
— Помнишь, какой великолепный летний день был вчера? С утра до вечера светило солнце. Разве можно предвидеть, что так похолодает всего лишь за шесть часов? Мы с Джимом решили забросить удочку и поймать на крючок Беббита. Обошли бары, потом клубы. Около четырех часов утра Джим сел в машину и поехал домой, к Розе, а я решил поискать бывшего заключенного по имени Монтроз, который обычно ошивается в известном мне клубе. Но его там не оказалось, а когда я вышел на улицу, полил настоящий ливень. А я ведь больше не могу бегать, Бетти. Пришлось идти домой пешком.
— Но хоть какие-то следы Беббита ты нашел?
— Нет, совсем ничего, — ответил Мудроу с невозмутимым видом. — Может, теперь он просто не бывает в этом районе. Сейчас восточная часть города — рай для поджигателей, с тех пор как городские власти объявили продажу пустующих зданий с аукциона. А бары, сама знаешь, как колонки скандальной хроники в газетах. Только в газетах пишут о звездах киноэкрана, а там обсуждают, кто где напакостил. Я не хочу сказать, что сегодня же найду Беббита, но, рано или поздно, если парень — профессионал, а это так и есть, он выплывет на поверхность.
— И ты что же, всю ночь только этим и занимался?
— Знаешь, такое дело делается медленно, — объяснил Мудроу. — Прошлая ночь была всего лишь началом. Вчера мы провели всю подготовительную работу: поговорили с барменами, завсегдатаями. А сегодня вечером поищем кое-каких стукачей, которые работали на меня, когда я еще был полицейским. Джим мне поможет. Мы их откопаем и немного прижмем.
— Ладно, ты бы лучше шел в душ, — сказала Бетти, направляясь на кухню. — Простудишься, если сейчас же не поменяешь одежду.
— Да, ты права. — Мудроу медленно встал со стула. — Пойду переоденусь, пока не приехала Леонора. — И он отправился в ванную комнату, оставляя за собой лужицы воды.
— А при чем здесь Леонора? — спросила Бетти.
— Кажется, мы можем прижать Хольтца.
Бетти налила в чашку кофе, добавила чуть-чуть молока, бескалорийного сахара из пакетика и понесла ее Мудроу. Он сидел в ванне в клубах пара, и на него лилась горячая вода.
— Господи! — воскликнул он. — Я даже не подозревал, как промерз и устал! Десять лет назад мог работать подряд сорок восемь часов и даже не думать об этом. А теперь всего лишь после одной бессонной ночи чувствую себя куском говядины в морозильнике.
— Почему бы тебе не рассказать мне обо всем, что произошло? — спросила Бетти.
Мудроу прислонился к стенке ванны. Воды становилось все больше, а от тепла его клонило ко сну.
— Ну предположим, под одним важным документом есть подпись некоего Симона Чемберза. Тем самым Симон Чемберз письменно клянется, будто вся информация о компании — «Болт Реалти» — чистая правда. Предположим, Симон Чемберз находится в доме престарелых в Бруклине. Пятнадцать месяцев назад у него был удар. Он не только не может подписать своего имени, но доктор говорит, его мозги абсолютно отключены. Я лично видел Чемберза, и, по-моему, врач совсем не шутит.