Взмах ножа (сборник)
Шрифт:
И вот первый сюрприз для всех — новая работа Мудроу сразу после отставки. Тиллей предполагал, что Стенли начал думать о ней, еще служа в отделении, хотя тот все отрицал. По правде сказать, никого не удивляло, что полицейские довольно часто превращались в частных детективов. В данном случае необычным был только профессиональный уровень Мудроу, слишком высокий для подобной «карьеры». Таким образом, предсказания Тиллея не попали в точку, а Роза добавила еще, будто она-то всегда знала, что Стенли Мудроу способен преуспеть в любых обстоятельствах.
Нет, Стенли Мудроу не стал одним из тех скользких полууголовников, кто снимает кабинеты
Вот так получилось, что Стенли Мудроу, немало удивляясь этому и сам, быстро стал популярным: спрос на его услуги с каждым днем все рос. Мало того, недели через две он понял: для выполнения многих заданий вполне пригодны методы, которыми он в совершенстве владел, еще будучи полицейским, и это открытие ему очень пришлось по душе. Все случившееся было похоже на чудо. Тем более он удивил своего более молодого друга Тиллея, отказавшись от этой новой работы.
Наверное, он и был бы совершенно счастлив, если бы не один маленький, но важный момент. Практически все его усилия теперь были направлены на то, чтобы освобождать виновных людей, всю же предыдущую жизнь он делал обратное: сажал их за решетку. Это, казалось бы, незначительное обстоятельство сильно терзало его душу и совесть.
Стенли с Тиллеем ужинали в одном из многочисленных итальянских ресторанов, расположенных на Шестой улице, между Первой и Второй авеню.
— Да, я понимаю, такова система, — говорил Мудроу, — между защитой и прокуратурой всегда идет необъявленная война. Защитник обязан снять клиента с крючка. Но я не адвокат и не обязан работать для того, чтобы какой-нибудь очередной богатый клиент не попал в тюрьму. Признаю — они хорошо платят, но ведь я ушел в отставку на три четверти пенсии, к тому же в прошлом году немало работал сверхурочно. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить себе спокойную старость. Знаешь, я бы продолжал заниматься своей новой работой, но есть вещи, которые меня очень задевают.
Доконало его дело администратора с Уолл-стрит Эвана Ренкиста. Он открыто похвалялся своими преступлениями, когда встречался с адвокатом Джорджем Фейнгольдом. Фейнгольд был знаменит тем, что, подобно фокуснику, вытаскивающему кроликов из шляпы, мог добиться для любого своего клиента вердикта невиновности. С точки зрения Мудроу, разглагольствования Ренкиста были достаточно занимательны, но первое, что Стенли захотелось сделать, услышав их, так это двинуть кулаком в его холеную физиономию. Мысль о том, что Эван Ренкист опять оказался на свободе благодаря его, Мудроу, работе, была ему отвратительна.
— На самом-то деле я его не ударил, — говорил Мудроу в тот вечер, — потому что работал на Фейнгольда. Не могу же я взять у человека деньги, а
— А там-то что тебя не устраивает? — спродил Тиллей.
— Да склад этот где-то в центре. Переезжать мне, что ли, жить в этот гребаный Нью-Джерси? Хуже не придумаешь!
Мудроу пожал плечами и встал. Первый раз в жизни Тиллей видел его таким взвинченным. Даже когда они разматывали какое-нибудь запутанное дело, Мудроу неизменно оставался спокойным. А теперь Тиллей, наблюдая за своим бывшим коллегой, с болью в сердце понимал, что его предсказание в отношении Мудроу, вышедшего на пенсию, начинает сбываться. Возраст все же давал о себе знать, хотя на широком, без особых примет лице Мудроу он никак не отражался. Казалось, бывший полицейский прозрел свое будущее и сам понял, что оно ни к черту не годится.
Последующие недели нисколько не уменьшили беспокойства Тиллея, хотя Роза убеждала его, что Мудроу найдет выход из положения. Тогда в ресторане Мудроу здорово напился. С этого и началось. Теперь он пил много и подолгу. Пил до тех пор, пока поздно вечером не сваливался на кровать замертво. Тиллей знал, его друг не боится смерти, он считает, что жизнь — это как бы смерть, отложенная на потом. И секс он откладывал на потом, и заботу о деньгах. Иногда то или иное помогало ему подавлять депрессию, которая возникала, когда он пытался примирить справедливость с реальной жизнью. Но работа была превыше всего. Важнее жены. Многим полицейским работа заменяла жен, и Мудроу был одним из них. Подобные люди, выходя на пенсию, становятся вроде бы вдовцами. Не имея семьи, почти без друзей, они пожинают плоды своего рокового сговора с судьбой. Мудроу пожинал горькие плоды этого сговора, переходя от бара к бару на седьмом участке, совсем как в те времена, когда, работая в полиции, преследовал подозреваемого. Тогда ему угрожала пуля, теперь ее заменила бутылка — последнее утешение полицейского.
Но однажды, в четверг вечером, Тиллею позвонил вполне трезвый Мудроу и сказал, что он и его новая знакомая, юрист по имени Бетти Халука, имеют честь пригласить приятеля с женой на ужин в субботу. Посоветовавшись тут же с Розой, Тиллей с удовольствием согласился. С любознательностью полицейского он попытался сразу кое-что выяснить, но его вопросы остались без ответа. Мудроу сказал, что чувствует себя отлично, у него много дел и они поговорят обо всем за ужином. Тиллей решил не дожидаться вечера субботы, ведь на вечеринке будут Роза, дети, новая знакомая Мудроу, и, конечно, они толком поговорить не смогут. Поэтому он явился на квартиру Стенли в субботу днем.
— Что ты думаешь об этом костюме? — спросил Мудроу, поднося вешалку со своей обновой к свету. — Я купил его пару месяцев назад в одном из салонов на Седьмой авеню. Он стоил мне две сотни. Я довольно хорошо знаю владельца этого салона, и, по-моему, он оказал мне услугу.
Господи, да что тут думать? Шерстяной коричневый костюм, настолько обычный, что его можно было купить когда угодно и по самой низкой цене. Но вслух Тиллей сказал:
— Я думаю, этот костюм отражает твою сущность, Стенли.