Взмах ножа
Шрифт:
Отложив черный фломастер и взяв в руки красный, Мудроу начал обводить наиболее вероятные районы их обитания: Миддл-Виллидж, Риджвуд, Мэспет и Глендейл в Куинсе, прилегающие к кинотеатру «Риджвуд», а также все участки со смешанным населением. В семидесятых-восьмидесятых годах Нью-Йорк пережил новую волну наплыва иммигрантов, привлеченных блеском реклам и большими заработками. Они приехали со всех континентов — от Ганы до Бангладеш, от Бразилии до Литвы, — и в таких количествах, что структура городского населения изменилась чуть ли не моментально. Причем Флашинг в Куинсе пользовался особой популярностью. Из белого района с небольшим процентом темнокожего населения он превратился в восточный базар за какой-нибудь десяток лет. Теперь
На Стейтен-Айленд все обстояло абсолютно иначе. Территория огромная, множество черных и латиноамериканских кварталов. Метро, от которого можно было оттолкнуться при поисках, отсутствовало. Вряд ли «Красная армия» базировалась здесь. Как минимум по двум причинам. Почти полное отсутствие многоквартирных домов. В основном — двухэтажные на две семьи, одной из которых дом принадлежал. Кому-то что-то постоянно тут скрывать практически невозможно. Это первое. Но самое главное в другом: это район, который давным-давно выбрали для себя полицейские, пожарные и работники сферы коммунального обслуживания, — самый клановый из всех округов города. Мудроу практически исключал его.
Манхэттен тоже не заслужил его внимания, но совсем по другой причине. Это был слишком дорогой район. Найти там квартиру почти невозможно. Гаражи для парковки стоят от двухсот до четырехсот долларов в месяц. Жизнь в Манхэттене — это постоянная борьба с системой, предназначенной для того, чтобы сломить новичка. Обширные территории Манхэттена подпадали под действие закона о найме жилья, и относительно дешевых квартир было тоже немало, но никто не припомнит, чтобы какую-то из них выставили на продажу: они передавались по наследству из поколения в поколение.
В конце концов Мудроу завершил ночную работу, составив список районов Нью-Йорка, начиная с Риджвуда и далее, по степени уменьшения шансов на то, что там обнаружатся следы пребывания «Красной армии». Напротив каждого района он написал номер ближайшего полицейского участка. Завтра он пойдет по следу, как настоящая ищейка, от участка к участку, возобновляя старые знакомства и собирая долги. Друзья сведут его с людьми, ежедневно — хотя бы и чисто механически — изучающими лица горожан: с продавцами автобусных билетов, газетными киоскерами, официантами и официантками, служащими отелей. Он не пропустит ни одного человека, хотя бы отдаленно напоминающего Катаноса. Он будет работать двенадцать, четырнадцать часов в сутки, проверяя слухи, отрабатывая любые версии, самые невероятные. Нью-йоркские полицейские всегда делали это лучше всех остальных. И сейчас они снова пойдут по следу.
Леонора Хиггинс не приняла ни одного самостоятельного решения за все время своей работы в ФБР и, сидя дома на кухне, поняла, что окончательно теряет форму. С самого начала учебы и до того, как она стала помощником Бредли, она непрерывно выполняла чьи-то приказы. Это было так просто — выучить учебник наизусть: каковы требования легального прослушивания? Как правильно произвести арест? Как избежать слежки? Как поступить, если вам предлагают взятку? В офисе у Бредли все точно так же: напиши это, запомни список информаторов, опроси свидетелей, отыщи на полке дело номер такой-то.
Так привычно, так легко, и вдруг появляется какой-то легавый, персонаж детективных комиксов, и предлагает раскрепоститься, свободно мыслить. И она чувствует, что не хочет сопротивляться этому призыву, потому что
Она понимала, что Стенли Мудроу ничего ей не скажет. Официально в данный момент он подчинялся ей, но она слышала, как и что он говорил в кабинете Эпштейна, и видела выражение его лица. Мудроу, конечно, знал, где найти грека, но абсолютно точно и другое: он не собирался рассказывать об этом ей. И никакие уговоры: ни нажим, ни угрозы — не заставят его отказаться от своего решения. Леонора могла бы пожаловаться Бредли (и если она ничего не узнает в течение недели, так и сделает), но Бредли не станет ее слушать, а если и выслушает и что-нибудь предпримет, это только еще глубже загонит Мудроу в его раковину. Эпштейн и Флинн горой встанут за Мудроу. И это значит, что она должна действовать сама.
Но как? Она сидела на кухне в шелковом халате с мокрыми после душа волосами. Нетронутый ужин остывал, пока она проклинала Мудроу за то, что он так усложнил ее жизнь. В ее возрасте одинокой женщине нужно бы думать о поклонниках, о ресторанах, ночных клубах. А не о том, как быть с этим копом.
Единственное, что она могла реально сделать, — установить за ним слежку и ждать, когда он возьмет бандитов. Однако это было бы глуповато, подумалось ей. Теперь, когда на вооружении федеральных агентов техника прослушивания и микрокамеры, уже никто не занимается слежкой, прячась за углом, рассматривая объект в зеркало или в отражении витрины. Леонора представила, как она ходит по пятам за Мудроу, и громко рассмеялась. Вероятно, есть какой-то другой выход из положения, что-то надо предпринять. В конце концов, в упорстве она ему не уступала.
Леонора с неохотой потянулась к телефону, решив позвонить своему нынешнему приятелю. Александр, если придет, по крайней мере поможет заснуть. А утро вечера мудренее. Она еще раз изучит дело Мудроу, снимет копию и притащит домой. И исследует его самым внимательным образом.
Глава 16
В первый день поисков погода была такая скверная, какую только можно было себе представить в это время года, — проливной весенний дождь. Капли дождя с силой ударялись об асфальт и зонты и отскакивали, образуя крошечные фонтанчики. Ненастье не остановило Мудроу, он просто не замечал, что там, на улице, творится, хотя, еще лежа в постели, слышал шум ливня за окном. Перед тем как выходить, он влез в старый темный плащ и нахлобучил непромокаемую шляпу с узкими полями. Забрал «бьюик», который одолжил ему Паули, и, только повернув ключ зажигания, подумал, что в такой денек как раз и проверишь, что за лошадка ему досталась. К его удовольствию, правда, удивления он не испытал, машина тронулась с места почти сразу. Казенный полицейский конь, несмотря на целое лобовое стекло и новые «дворники», таким норовом не отличался. Улыбнувшись про себя, он включил радио — выпуск новостей — и выстроился в свой ряд. Первым делом он решил навестить Виктора Драбека, сержанта двести третьего полицейского участка в Куинсе.
Мудроу переехал Вильямсбургский мост и оказался в вечной пробке на автостраде Бруклин — Квинс. Он продвигался вперед еле-еле, даже не думая об «Американской красной армии» и о том, что ему предстоит. Работа есть работа, и Мудроу понимал, что успех, если таковой вообще возможен, придет не сразу, и сил уйдет уйма: труд изнурительный, труд души, а уже как она трудится, можно определить довольно точно по шинам и подметкам — что там еще от них останется. Никаких прозрений, счастливых открытий, а только поиск — непрерывный, круглые сутки, как бы ни хотелось побыстрее со всем этим покончить.