Взорвать «Аврору»

Бондаренко Вячеслав Васильевич

– Какие имеете ордена, ранения? – поинтересовался генерал.

– Ордена Святого Станислава 3-й и 2-й степеней с мечами и бантом, Святой Анны 4-й, 3-й и 2-й степеней с мечами и бантом, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Ранен трижды.

– Солидный набор, – улыбнулся Покровский. – Как оказались в Латвии?

– До двадцать третьего года трудился на торфоразработках в Эстонии. Уволен как неэстонский гражданин. К этому времени мать смогла оптироваться в латвийское гражданство. Она в Двинске родилась…

– Понятно, – кивнул

генерал, переглянувшись с Шептицким. – Ну что же, биография впечатляющая… А как бы вы отозвались, капитан… – он снова бросил взгляд на полковника, – …на предложение сходить в тыл к большевикам с настоящим делом? Тряхнуть стариной, так сказать?..

Владимир в замешательстве привстал, но тут же опустился в кресло снова.

– Благодарю за доверие, ваше превосходительство! Но… – он замялся. – Дело в том, что моя мать тяжело больна. Я не имею права ее оставить без поддержки…

– Мы знаем о вашем трудном положении, Владимир Евгеньевич, – прервал Шептицкий. – И о том, что вас со дня на день должны уволить с работы, которую вы получили с таким трудом. И о том, что вам нечем платить за квартиру и лекарства матери купить не на что… Вы ведь по этому вопросу пришли сюда, не так ли?

Сабуров тяжело вздохнул.

– Так точно, господин полковник, – глухо произнес он.

– Но офицеров в трудном положении у нас половина Латвии, – продолжил полковник. – Сами понимаете, что мы остановили выбор на вас не просто так. И все ваши расходы Военная Лига, естественно, возьмет на себя.

Сабурову показалось, что он ослышался. Он недоуменно взглянул на Шептицкого, но тот был совершенно серьезен.

– Благодарю вас, господин полковник! – растерянно выговорил он.

– Благодарите не нас, а обстоятельства, – снова вступил в разговор генерал. – Близится десятилетие красного переворота. Вот и надо испортить большевичкам юбилей…

Владимир поднялся с кресла.

– Я готов выполнить любой приказ, ваше превосходительство! – отчеканил он.

– А это не приказ, капитан, – медленно произнес Покровский. – Это возможность отомстить за вашего отца.

– И за мать тоже, – добавил полковник.

Покровский давно ушел. Иногда с улицы доносился гул проезжающей машины, и тогда фары скользили по стенам комнаты, озаряя лица Владимира и полковника призрачным, колеблющимся светом. На столе был расстелен план Петербурга.

– Красные сдуру оказали нам большую услугу, – негромко говорил Шептицкий. – В «Ленинградской правде» напечатали заранее всю программу праздника 7 ноября. Согласно ей, днем раньше у Дворцового моста, который при красных называется Республиканским… – он зло усмехнулся, – на Неве, вот здесь… впрочем, что я вам показываю, вы же петербуржец… бросит якорь крейсер «Аврора». Вы слышали об этом корабле?

– Так точно, Павел Дмитриевич, – подтвердил Владимир. – Он участвовал в Цусимском бою. Кажется, тогда погиб его командир Егорьев…

– Об этой странице в судьбе крейсера, боюсь, уже никто

в России не помнит, – горько усмехнулся Шептицкий. – Как и о том, что корабль участвовал в Великой войне. Сейчас «Аврора» – это символ большевицкого переворота. Именно она выстрелом подала сигнал к штурму Зимнего дворца. Так что красные чтят этот корабль не меньше, чем мумию Ленина.

– Я догадываюсь, что мне предстоит, – медленно произнес Владимир после паузы.

Шептицкий встал, подошел к окну, покрытому мелкой сеткой дождевых капель. Взглянул вниз, на улицу.

– Да, – глухо сказал он. – Уничтожить «Аврору». Но не просто уничтожить… 7 ноября на ней будут находиться с визитом красные вожди – Сталин, Ворошилов и Киров. Они вручат экипажу крейсера орден Красного Знамени. И взорвать корабль вам нужно вместе с ними. – Он обернулся к Сабурову. – Ты представляешь, что тебя ожидает, Володя?

Сабуров помолчал.

– Если честно, не очень… Но я имею в виду не опасности, а саму советскую обстановку. Мне сложно представить Петербург в Совдепии…

– Ну, минимальный опыт у тебя есть – ты ведь скрывался там в восемнадцатом, – возразил Шептицкий. – Правда, с тех пор большевики во многом изменились. Но в любом случае без должной подготовки мы ведь тебя никуда не отправим.

– Можно вопрос, Павел Дмитриевич?

– Нужно, Володя, нужно, – кивнул полковник. – Любые вопросы.

– Скажите, насколько велики шансы того, что я… вернусь назад?

Шептицкий помолчал.

– Врать не буду – миссия опасная… Но, если ты не знал, то совсем недавно в Петербурге побывала группа капитана Виктора Ларионова, взорвала там большевистский клуб и благополучно вернулась в Финляндию. А кроме этого, большевики сейчас активно грызутся между собой. Так что вполне может быть, что нашу акцию они спишут на вредительскую деятельность троцкистов. – Он усмехнулся. – Хотя… не хотелось бы.

Видавшие виды настенные ходики негромко отстучали час ночи. Владимир осторожно, стараясь не шуметь, открыл своим ключом дверь в комнату, неслышно прошел к своей постели. Вынув из кармана френча пачку купюр, положил их на стол. Осторожно поставил на тумбочку рядом с постелью матери пузырек с лекарством, купленный в дежурной аптеке.

– Ты где так поздно, Володя? – внезапно спросила мать, словно и не спала.

Сабуров вздрогнул от неожиданности.

– Спи, мама. Однополчанина встретил. Засиделись…

– Ты что, лекарство купил? – она взяла в руки пузырек, недоверчиво повертела. – Швейцарское?..

– Да. Забежал в ночную…

– А деньги откуда?

– Какой-то благотворительный фонд. Не было ни гроша, да вдруг алтын. – Владимир вздохнул. – Спи, мам.

Он утомленно опустился на свою постель, начал стягивать сапоги.

– Володя, ты что, украл эти деньги? – очень тихо спросила мать.

Сабуров улыбнулся в темноте.

– Мам, ну что ты? Я же говорю, это фонд…

Мать вздохнула.