Взорвать Манхэттен
Шрифт:
В прихожей брякнул звонок.
– Девки трусы забыли, - рассеянно произнес Гена. – Или еще что, как всегда. Вот, некстати! Хотя… и без баб плохо, и с ними плохо. С другой стороны, и с ними хорошо, и без них хорошо. Парадокс! Поди, открой.
Жуков беспечно открыл входную дверь, и тут же отлетел в коридор под напором хлынувшей в прихожую своры из трех плечистых громил.
Дверь захлопнулась. Жуков увидел направленный на него пистолет. За черным зрачком навинченного на ствол глушителя размыто увиделась длинная, словно стекающая
– Чего сипишь? – донеслось хрипло и злобно. – Где Генка?
– На кухне…
– Ну, вот и давай на кухню!
Жуков с опаской подчинился.
Узрев мрачную троицу, вошедшую с оружием наперевес в безмятежность уютного быта, Квасов скорее озадачился, нежели испугался.
– Ты чего, Антифриз?
– обратился он к субъекту с чернильными лапами.
– Вообще охренел? Куда вломился? Хату мою засветить хочешь?
– Дыхание задержи, - посоветовал тот.
– И слушай сюда. Напарник твой бывший - Леня, где?
– Как… В тюряге…
– Был в тюряге. Вчера ушел под подписку и свинтил сквозняком… А на нем долг. Тридцать штук. Под ваши поставки. Вместе работали? Тебе отвечать!
– Он взял бабки вперед за железо?!. – Геннадий разродился возмущенным монологом, в котором он, неудавшийся пролетарский интеллигент, проявил естественные и недюжинные познания криминальной терминологии.
– Ты мне изумление на вывеске не вывешивай! – прервал его Антифриз.
– Или монеты на стол, или закусишь свинцом. Эт-кто?
– Небрежный кивок на Жукова.
– Что за пингвин жеваный?
– Приятель мой…
– Плохой день у приятеля.
– Слышь, Антифриз, ты это… - У Квасова потерянно бегали глаза.
– Я ж в натуре не при делах, у меня другой разносчик даже…
– Я считаю до трех, - сказал уголовник, поднимая пистолет ко лбу Гены. К ведению дальнейшей полемики он был явно не склонен.
Палец на спусковом крючке опасно подался назад, и Жуков понял, что от дороги на тот свет Геннадия отделяет то же расстояние, что и боек от капсюля. Его мысли, казалось, передались и товарищу.
– Спокойно, я согласен, - произнес Квасов севшим голосом.
– Отдам товаром.
– И где товар?
– Здесь…
– Ну, показывай, купец…
Подталкиваемые настырными стволами, Жуков и Квасов проследовали в гостиную.
От сознания, что на нем сейчас пояс, за который бандиты способны разрезать его на куски, Юру пробрал колкий озноб. Вместе с тем о сопротивлении не могло быть и речи.
– У меня там подвал, - сказал Квасов, указуя пальцем в пол.
– Разумно, - откликнулся Антифриз и глубокомысленно поджал губы.
Когда панель с приклеенным к ней паркетом взгромоздилась у стены, и взорам собравшихся открылся ход в черноту, Антифриз скомандовал:
– Гена, ныряй! Хвощ и Мурзилка – туда же… Ты, фраер, - покосился на Жукова, - присядь
В подвале зажегся свет. Квасов в сопровождении бандитов спустился в мастерскую. Антифриз, усевшись на корточки, пытливо заглянул в подземелье. Усмешливо качнул головой:
– Во, конспирация… Большевистское подполье.
– Антифриз, да тут у них арсенал на два полка!
– донесся из подвала восхищенный голос.
– Тут грузовик нужен! Держи!
Из подпола появился сначала армейский «Вальтер», а вслед за ним - противотанковое ружье, чью боеспособность Жуков восстановил накануне.
– Тут и заряд к этой дуре, - последовал комментарий.
– Ржавый слегка, правда…
– Ты меньше рассуждай… - склонившись над зевом провала, Антифриз деловито, одной левой рукой принимал оружие, укладывая его подле себя. Пистолета не выпускал, и то и дело косился на Жукова, не оставляя тому ни единого шанса на противодействие.
– Слышь, ты… - донесся раздраженный голос Квасова.
– Куда лезешь? Это не пирожки на прилавке, а гранаты.
– А то я не видел гранат…
– Да осторожнее, муди…
Страшный взрыв потряс пространство гостиной. Жуков захлебнулся тугой ударной волной. Грохоту перевернутой мебели вторил льющийся звон битого стекла.
Жуков в мгновение оглох и на какое-то время утратил сознание. После, сквозь плавающую в глазах дымную пелену, в густом и страшном безмолвии, различил вывернутое винтом тело Антифриза, отброшенное взрывом к его ногам и напоминавшее застывшего в судороге червяка. Рот уголовника был открыт, словно он выставлял напоказ все свои коронки и пломбы. Рубаха и куртка намокали кровью, истыканные добрым десятком коряво торчащих из тела осколков. Один его башмак валялся на диване, другой улетел невесть куда.
Из гробовой тишины подземелья валил густой черный дым.
Ни чувств, ни мыслей Жуков не испытывал, действуя по какому-то наитию. Некоторое мгновение он всматривался в удушливую черноту, затем подволок к ней обмякшее тело бандита и сбросил его вниз. Прилаживая на место панель, услышал сердитый голос:
– Чего тут за Курская аномалия?
Вскинул глаза на вошедшего в комнату Слабодрищенко. Он был самодовольным и полусонным, как кот после случки. Затем, протирая глаза, невразумительно заморгал, постигая картину развала.
– Взорвалось… - поведал Юра потрясенно.
– Не понял, что?
– Слабодрищенко играл задумчивыми желваками на скулах.
– Неосторожное обращение…
– Этого следовало ожидать! – с чувством изрек Слабодрищенко.
Будто охваченный каким-то болезненным порывом, Жуков спешно начал устанавливать на места перевернутую мебель, сбегал на кухню за веником и совком, дабы вымести хрустальный бой содержимого серванта и осколки оконного стекла.
Слабодрищенко, задумчиво почесав затылок, отправился в ванную. Он был еще не вполне трезв.