Взорвать «Москву»
Шрифт:
Через четверть часа доблестная львовская милиция обнаружила труп старшего менеджера тур-агентства «Параллель» Петра Куйбиды – в прочее время сотрудника зарубежной референтуры ОУН(б). В целях соблюдения конспирации Центральный Провод бандеровцев решил не интересоваться судьбой убитого…
Вечером того же дня зазвонил мобильный, валяющийся в пивной луже на столике.
– Алло? – Пьяный Бузько нетвердой рукой поднес телефон к уху.
– Слава героям, хорунжий! – прозвучал голос Кульчицкого. – Спасибо за вашу революционную смекалку!
– Рад стараться, пане
Бузько шумно вздохнул.
– Вам плохо? – участливо спросил Кульчицкий.
– Да, признаться… Это мой первый… мой первый… – булькнул хорунжий.
– Немедленно возьмите себя в руки! – прикрикнул провиднык. – Вы же бывший офицер, а ныне солдат Самостийной Украины! Если вы не придете в себя, вами займется Служба безопасности организации! Придите в себя и отправляйтесь в Крым! Подхорунжий Хыст выдаст вам необходимую сумму. Всего доброго!
Кульчицкий поспешно отключился.
Перед глазами Бузько колыхался туман, и в этом тумане плыл мимо силуэт официанта с шестью кружками пива. Хорунжий поманил его пальцем. Пистолет, повешенный на спинку пластикового стула, больно врезался в поясницу.
«Яростным сопротивлением встречай врагов твоей Нации…»
– Не то! Не то! – мычал Бузько, следя за тем, как по поверхности пива скользят пенные морские барашки…
На следующий день с похмельной и словно распухшей головой он снова был в Севастополе.
Разгрузив тайник и навьючив рюкзак на плечи, Бузько всей кожей почувствовал свою уязвимость. Взрывчатка давила на холку. Он теперь похож на самодеятельного туриста. Не страдают ли севастопольские менты излишним любопытством? Обнаружат «мыло» – и серьезный тюремный срок готов. И Кульчицкий не поможет – ОУН отмежуется от неудачливого террориста… Хорунжий пожалел, что рядом нет Куйбиды – брезгливо-глумливого, бестолкового, не разбирающегося в военном деле, но все же помощника. Качнулась перед глазами картина: референт с пустыми глазами и пулевым отверстием во лбу. Чтобы прогнать жалость, Бузько вспомнил в деталях сцену на пустынной дороге, когда рука Куйбиды не дрогнула убить безоружного. Хорунжий ответил убийце тем же – и никому ничего не задолжал…
Вдалеке, над бухтой, гудели турбины и вскипали флажки: флот готовился к завтрашнему празднику. У шканцев строились нарядные матросики. Зеваки с берега наблюдали за бурным оживлением на нарядных свежеприбранных судах.
Бузько с наслаждением сорвал с себя пропотевшую футболку и джинсы, еще раз огляделся по сторонам и принялся натягивать акваланг. Солнце мгновенно нагрело прорезиненную ткань.
Море слегка волновалось, и это было на руку диверсанту: вода скроет следы. Приторочив контейнер к спине, хорунжий решительно погрузился в воду.
Прохлада и тишина окутали его. Солнце блеснуло сквозь воду.
Вчера и третьего дня Бузько еще раз проделал этот путь и теперь шел по памяти в сторону скопления судов. Хорунжему были больше не интересны медузы, рыбы и старые камни, выплывающие из зеленоватой мути, а желание избавиться от громоздкого контейнера было сильнее
Серые туши боевых кораблей. Качнувшаяся вода – двинулось одно из судов, сместилось на несколько сот метров. Аквалангиста толкнуло в сторону, но Бузько выровнялся и сильнее заработал ластами, распространяя за собой шлейф пузырей.
Громада «Москвы» высилась над бухтой, а основание этого стального айсберга покоилось под поверхностью воды.
Бузько стянул с плеча лямку контейнера, вторую, расстегнул «молнию» – сегодня он был без перчаток, и застежка поддалась легко. Сколько раз он в уме проигрывал эту ситуацию: поднырнуть под днище, отсчитать десять метров от кормы, установить первый заряд – не забыть активизировать взрыватель! Затем отсчитать еще двадцать метров и налепить на обшивку второй заряд – и опять не забыть про взрыватель. Третий заряд… «Слишком просто все…» – неотвязно думал хорунжий.
Загремел высоко над головой оглушительный марш, ударил всей медью духовых инструментов по зеленой воде.
Круто развернувшись, Бузько бросил контейнер и поплыл назад. Погасло в дымчатой зыби алое пульсирующее сияние взрывателей.
Хорунжий взглянул на запястье: подсвеченный изнутри циферблат показывал 13.30. «Да, я выставил 13.45, как велел Куйбида, – думал Бузько, торопясь к берегу. – Я не забыл ничего…»
Как ужаленный, хорунжий вдруг шарахнулся в сторону. Мысль, только что пришедшая в голову, ошеломляла, разламывала мозг, парализовала волю. Он не мог поверить…
«Дата! Текущая дата! – заметалась в голове сумасшедшая мысль. – 24 июля! Я выставил время, а текущая дата – сегодняшняя! Через семь минут взрыв…»
Инстинкт самосохранения подхватил Бузько и понес к берегу. Едва заметная тень скользнула откуда-то снизу.
«Дельфин?!»
Хорунжий слишком торопился, чтобы отмечать подробности. Тень увеличилась, скрылась на секунду, и вдруг диверсант почувствовал рывок – кто-то сильно дернул его за ногу. Бузько попытался вырваться. Как раз под ним парила в невесомости соленой влаги фигура аквалангиста. В пятне света мелькнула вооруженная ножом рука в темной перчатке. Резкая боль пришла с опозданием: мутное пятно крови заклубилось вокруг Бузько, голень будто кипятком обдало. Вода хлынула под рассеченный гидрокостюм. Борясь с удушьем, в последнем рывке он попытался всплыть, но его настиг второй удар ножа.
Розовое кровяное облако сделалось гуще. Аквалангист с ножом погружался, таща за собой в глубину труп хорунжего ОУН(б) Олеся Бузько.
Тарасов вспорол гидрокостюм уже окончательно мертвого диверсанта, орудуя ножом наподобие стамески, распластал тому грудную клетку и брюхо и, оттолкнув валящиеся наружу петли требухи, поплыл в сторону берега. «Теперь не всплывешь, касатик! – подумал Артем. – Как бы кровь сверху не заметили… А теперь…»
Взрыв под днищем линейного крейсера «Москва» прогремел в 13.45. Раздались три глухих хлопка подряд, и три огромных пузыря лопнули у борта судна. «Москву» чуть качнуло. Оглушительно заревела сирена.