Взрослая жизнь для начинающих
Шрифт:
— У нас будет сомелье? — спросила Мэри. — Или мне придется вытащить пробку зубами и пить из горлышка? Предупреждаю, у меня была очень трудная неделя, — мы прошли всю древнеримскую цивилизацию.
— Давай сюда, — сказала Айона и поставила бутылки в холодильник. — У нас есть холодное пиво и кофе. Может, ты снимешь мокрую обувь и войдешь в комнату, а я тебе что-нибудь принесу?
— Хорошо бы чипсов, если есть — «Принглз», — крикнул Джим через плечо, переступая через стопку белья,
Ангус дождался, пока Мэри вышла из кухни, прихватив вазочку с печеньем, шепотом спросил у Айоны: «Без Криса?» — и многозначительно вытаращил глаза.
Айона посмотрела на него в упор и почти неслышно прошептала в ответ: «Ну и что?» Ею руководил весьма сложный мотив — защитить право Мэри на то, чтобы защищать Криса. Несмотря на то, что он ей был явно несимпатичен. Она налила три чашки кофе и высыпала в тарелку пакет чипсов.
— Просто спросил, — пробормотал Ангус.
— Не спрашивай. — Айона поочередно заглядывала во все шкафчики, стараясь отыскать шоколадные трубочки, которые она спрятала от него после последнего большого похода по магазинам. — Потому что спрашивать все равно придется мне.
— Поделишься со мной, когда я достаточно выпью.
— Если будет что рассказать, — ответила Айона, унося поднос.
Джим поставил CD с концертом «Ганз’Н’Роузез», который нашел у Айоны, и сейчас возвышался посредине гостиной, поставив одну ногу на лазерный принтер Ангуса, глаза его были плотно закрыты, промежность он постарался как можно выше направить к небу, а правой рукой, похожей на ветряную мельницу, имитировал игру на лидер-гитаре под звуки «Райского города». Тамара все еще была в туалете.
— «О, пожа-а-а-луй-ста», а, привет, Айона. Классно, кофе, — сказал он, взял у нее кружку и осторожно поставил ее на стол. — «…возьми меня домо-о-о-ой».
— Ирония никогда не забредала в твой родной городок, да, Джим? — спросила Мэри.
— А где Крис? — Айона дала ей кружку кофе и опустилась в большое кресло. Она сбросила туфли, чтобы засунуть ноги под подушку, и тут заметила — но было уже поздно, — что подушка покрыта кошачьей шерстью. Этим мерзавцам только и надо было, чтобы хозяйка на минуту отвернулась.
— Задерживается на работе. Опять. Я уже думаю, не сделать ли мне так, чтобы меня незаконно оккупировало НАТО, и на плечах у меня поместить новый пограничный контрольно-пропускной пункт, — вот тогда у меня будет законное право на внимание с его стороны.
— Мне кажется, ты можешь об этом забыть, ты же сама обеспечиваешь свою безопасность.
— Ты права, — согласилась Мэри. — Я, действительно, в состоянии за себя постоять. Я не хочу сказать, что он боится надолго оставлять меня одну, — у меня-то нет возможности завести служебный роман, чтобы привлечь
— Вот видишь — в работе учителя столько скрытых преимуществ, — согласилась Айона. — Вынужденная супружеская верность, неограниченное количество фантиков… да вспомни только о возможности постоянно нюхать клей.
Мэри нахмурилась.
— Прости, с клеем у меня связана только одна дурная привычка: на перемене я склеиваю себе пальцы, а потом целый день неторопливо отшелушиваю чешуйки клея.
— Ми-и-ило, — сказала Айона, скорчив рожицу.
— А на ужин?..
В дверях появилась Тамара, отряхивая с ладоней капли воды. Айона вспомнила, что она снова забыла повесить в ванной полотенце для рук.
— А готовит Ангус?
— Ну, мы подумали, что было бы невоспитанно пригласить Неда в гости и вручить ему на входе передник. То есть я понимаю, что Джим именно так и делает, но на Ангуса вполне можно положиться, — он не купит нарезанную индейку. И у него есть большой нож.
— Алло? — обиделся Джим. — Знаете ли, я все еще здесь. А вчера я приготовил к макаронам очень неплохой соус.
— Да-да… — Айона ласково махнула ему рукой.
— О, замечательно, да, дело в том, что я… э… — Тамара сделала размашистый жест на уровне нижней части живота.
— О боже, когда же ты прекратишь промывать кишки, Тамара? — простонала Мэри. — Ты что, не можешь изредка принять какое-нибудь патентованное средство для улучшения пищеварения, с чувством вины, как все остальные?
Тамара тряхнула головой, и волосы легли вокруг ее лица волнами, как в рекламе шампуня.
— Все гораздо сложнее. Человеческий организм не рассчитан на переработку такого количества насыщенных жиров. А Ангус всегда готовит так, как будто работает в Британском Совете по Молочному Хозяйству. Ну да ладно, я все равно захватила пакет с фруктами. Неужели ты не видишь, как это благотворно сказывается на состоянии моей кожи и волос?
— Не особенно, с учетом того, что ты и в самые худшие времена выглядишь как скандинавская принцесса, — заметила Мэри. — Но сейчас из тебя, поверь мне, прет еще больше дерьма.
Тамара нахмурилась.
— Если бы ворсинки у тебя внутри могли говорить, Мэри…
— А они и говорят. Они взывают: «Накорми нас еще немного вот этим жирненьким блюдом, а потом влей чашечку кофе!» Вот такие слова я слышу, и их не заглушает даже урчание в желудке, который раскачивается, как довольный бегемот.
— Довольно! — сказал покрасневший от смущения Джим. Руки его продолжали играть на невидимой гитаре, хотя он больше и не пел. — Еще немного, и от ворсинок разговор перейдет к менструациям, а в комнате так мало мужиков, что некому встать на мою сторону. Может быть, лучше поговорим об автомобилях?