Взросление любви и "эликсир счастья"
Шрифт:
— Сбрить щетину?
— Неееет… в этого молодого, влюбленного в меня брутала, но не признающегося в своих чувствах.
— Знаешь, как трудно признаться, что любишь, а в ответ услышать: «ты очень хороший, но…»
— Можно подумать, что у тебя очень богатый опыт в признаниях, и ты постоянно получаешь отказ.
— Не признавался никому… только тебе.
— И отказ не получил… а ты боялся. Все, давай спать!
Олег вздохнул — спать ему не хотелось, хотелось совсем другого, но наказ врача был однозначным: «больной нужен отдых, чтобы
— Это первая наша ночь вместе… Но прежде чем спать… ты расскажешь откуда у тебя синяк на скуле. Завтра он расцветет всеми цветами радуги, и все будут думать, что это я тебя ударил…
Вздыхая, Бэлла рассказала правду.
— Давай считать это все ночным бредом, нет, кошмаром, — предложил Олег.
— Сразу у обоих… так не бывает.
— Лично я ничего не видел — бредила ты.
— Ладно, давай считать, что мне в этой коме привиделся кошмарный сон.
— А теперь спи… я поглажу тебя по спинке, поцелую тебя в глазки…
После нежных поцелуев, глаза у Бэллы закрылись, поглаживания по спинке расслабляли, успокаивали, тихий, ласковый голос убаюкивал… и она уснула.
40 воскресенье
Проснулась Бэлла от запаха кофе.
Олег сидел на краешке кровати, попивал кофе маленькими глоточками, смотрел на нее и улыбался.
— Кофе в постель…
Бэлла сладко потянулась, взяла его стаканчик и, сделав несколько глотков кофе, вернула Олегу.
— Какое блаженство! Только есть очень хочется…
— И мне, — кивнул тот головой, беря второй стаканчик с тумбочки и протягивая ей. — Горячий… Переодевайся и пошли в кафешку сходим, перекусим, если ты в порядке…
— Я в порядке.
Какое-то время они молча пили кофе, глядя друг на друга.
— Ой, а как там этот мужик? — смущенно отводя взгляд, забеспокоилась Бэлла. — Надо к нему обязательно зайти.
Покачав головой, Протасов осторожно потрогал расцветший синяк на скале Бэллы и пожалел, что не попросил мать Бэллы привести косметику и другую одежду — клетчатая рубашка была заляпана «разноцветными» пятнами (в том числе бурыми пятнами крови).
— Норм — ты его водой полила, я таблетку дал. Вчера пришел в себя, только говорить и двигаться не мог. Зимин вчера к нему приходил и к тебе заглядывал, но ты была в отключке, а я сказал ему, что не знаю, что у вас там произошло. Сегодня тебе от него точно достанется.
— С Зиминым разберусь… Я там записать на компе пыталась кое-что, только не знаю, получилось или нет.
— Запись получилась, но про нее я тоже ничего не сказал, — осуждающе качнув головой, Олег вздохнул. — Вот как ты на меня плохо влияешь! Может, лучше эту запись, вообще, не показывать ментам или подчистить немного… стереть конец надо обязательно. Надо посмотреть запись еще раз и решить.
— Обязательно посмотрим. Когда меня уже выпишут?
— Сегодня после двенадцати.
Дверь палаты открылась и вошли родители Бэллы.
— Больше никакой живности в нашей квартире! — с порога
С одной стороны она его не любила — он был источником страданий дочери, а с другой стороны… дочь его любила, да и он ее похоже тоже — посерел, помрачнел, прямо трясся весь, когда она была в обмороке, а теперь ожил, глаз с дочки не сводит…
— Привет, дочь! Ты нас здорово напугала, — Виталий Андреевич подошел, поцеловал Бэллу, кивнул Олегу.
— Простите, так получилось…
— Нас с Милой твой следователь целый час в больнице допрашивал! Почему ты не сказала, что стала свидетельницей какого-то преступления?
— Зачем вам лишние волнения? — Бэлла посмотрела на пакет и потянула носом воздух. — Мамуль, лучше давай нам сюда свой пирожок! Мы с Олежкой умираем от голода!
Людмила Арсеньевна принялась потрошить пакет, выкладывая лотки на тумбочку.
— Как только Олег нам позвонил и сообщил, что ты пришла в себя, спать наша «малуля» уже не смогла и наготовила вам всего самого вкусненького — даже мне не разрешила пробовать, — просвещал «молодежь» Виталий Андреевич, глядя как она — «молодежь», с аппетитом уплетают домашние котлетки, закусывая их пирогом и запивая компотом. — Хочет сегодня праздничный ужин устроить — тебя же выпишут сегодня…
— Нам не до ужинов сегодня, — возразила Бэлла, — столько всего надо успеть!
— Ну, раз так и с тобой все хорошо, тогда мы поедем к моей сестре на юбилей, — обиделась Людмила Арсеньевна. — Поехали с нами, ты давно не была у своей крестной — и отдохнешь пару дней заодно на свежем воздухе.
— Не, не, — замотала головой Бэлла и вцепилась в руку Олега. — Ты мне еще кино должен! Мы сегодня в кино хотели сходить…
Бэлла посмотрела на Олега и увидела, как он изменился в лице — посерьезнел, поскучнел, напрягся. Встал, сжал руку Бэллы.
— Виталий Андреевич и Людмила Арсеньевна… я люблю вашу дочь и прошу вашего согласия на наш брак…
Родители опешили, да и Бэлла тоже… согласия на брак она пока не дала.
— Нашел время и место… — от растерянности слегка возмутилась Людмила Арсеньевна.
— Это не важно: где и когда — главное, они хотят поженится. Я не против! — сказал свое веское слово глава семейства.
— А я… не знаю! Надо подумать…
Олег ожил — не отказали и вроде бы «не против».
— Подумать можно до завтра… Завтра я веду Бэллу в ЗАГС, и мы распишемся.
Родители замерли.
— Как завтра? Почему?
— А свадьба? А платье, гости?
— Если Бэлла захочет свадьбу, обязательно сыграем! А по мне… распишемся, посидим в ресторане с близкими, а чужих людей собирать на свое торжество незачем — только позавидуют.
— А мне нравится его идея! — снова поддержал «зятя» Виталий Андреевич. — Расписались и в… и можно за детишек приниматься!
— Виталий! Какие детишки — Бэлле надо закончить институт.
— Одно другому не мешает — ты двоих родила во время учебы.