Взрослые игры

Джонс Кристина

мейл. Сейчас я заплатила бы хорошие деньги, чтобы его прочитать. Он даже не знал Кори

Джефферсона и уничтожил все литературное существование этого человека.

Представляю, что он написал обо мне. Это плохо, что я немного возбудилась от мысли, что он, вероятно, «приукрасил» меня?

– Не было ничего такого, честно.

Я взглянула на нее, отметив порицание в ее глазах, прежде чем вернула внимание

дороге. Как раз во время, так как загорелся зеленый свет.

– Это интересно, потому что

на основании этого е-мейла...

– Что там написано? – спросила я, стараясь не казаться слишком любопытной.

– Что ж, мистер Райт довольно многословен, так …эта часть касается проблем с его

сочинением… Как насчет того, что бы я просто прочитала основные моменты? «Ранее, сегодня днем, у меня было поразительно негативное взаимодействие с молодой

женщиной, работающей Вашим ассистентом. Она была легкомысленной, склонной к

конфликту и оскорбительной – все это в ответ на простую вежливую просьбу.»

Я закатила глаза. Поразительно негативное? Легкомысленная? Оскорбительная?

Простая вежливая просьба? Он накладывал слова, словно густое натуральное арахисовое

масло на хлеб.

– Когда я спросил о том, когда смогу с Вами связаться, ее ответ был бесполезен, и

по мере продолжения разговора, он превратился в откровенно злобный. Она оскорбила

мой интеллект, когда я упомянул о своем желании поговорить с Вами о моем сочинении.

Не смогу воспроизвести дословно, это было что-то вроде: «Почему ты здесь, тупица?

Зачем ты вообще сюда пришел? Твоя тупая задница потерпела неудачу, не так ли?»

– О’кей, подожди минутку, – хихикнула я. – Я не говорила ему этого, о, Боже мой!

– Не знаю, Ризи, но это похоже на тебя...

– Мамочка!

– Хм?

– Ты действительно считаешь, что я сказала это случайному студенту?!

– Ну…

– Я бы никогда…

– Ох, успокойся, малышка, – рассмеялась мама, и я снова взглянула на нее, когда

повернула вправо. – Я верю, что ты не произносила именно эти слова... но я знаю тебя. Я

уверена, что мистер Райт преувеличивает, но хочу, чтобы ты мне ответила, почему ты

споришь со студентами?

– Он первым это начал, – пробормотала я себе под нос, мгновенно чувствуя себя

шестнадцатилетним

подростком, а не двадцатишестилетней женщиной. – Когда он

пришел, я была в кабинете, и записывала адреса электронной почты, которые ты просила.

Он сказал, что ищет тебя. Я сказала ему, что твои часы работы напечатаны на двери, и он

стал огрызаться со мной!

– И что ты сделала? – голос у нее был строгий, и я внутренне застонала.

– Я огрызнулась в ответ. Но ты должна понять, он столкнулся со мной на прошлой

неделе, я еле удержалась на ногах, а он вел себя так, словно это была моя вина!

– Так значит, это послужило «хорошей» причиной, чтобы ты забыла, что

работаешь в университете и всегда должна оставаться профессионалом, когда с кем-либо

общаешься?

Я вздохнула.

– Нет. Это не так.

– Ммхмм. Возможно, тебе следует подумать об этом. Получение такого письма

твоим боссом, или боссом твоего босса пойдет тебе в минус, когда тебе понадобятся

рекомендации. Это станет на твоем пути. Ты взрослая женщина, мне не нужно больше

убирать за тобой беспорядок. Я не хочу уговаривать декана кафедры не ставить тебе

формальный выговор или, что еще хуже, не увольнять, а твое поведение к этому ведет.

– Нет, – мгновенно ответила я, не отрывая взгляда от дороги, – тебе не нужно этого

делать, мама. Ты и так сделала достаточно, убедив их, что я достойна получить должность

ассистента, и это никак не связано с тем, что я твоя дочь. Я не хочу, что бы они смотрели

на тебя по-другому. Мне не нужно было так с ним разговаривать, так что если

формальный выговор – это то, что получил бы в наказание любой другой в такой

ситуации, то мне придется это принять.

Слезы так и напрашивались, но я их проглотила, хотя они были острыми и

горькими. Отправить письмо моему боссу (сомневаюсь, что он знал, что она моя мать) с

преувеличенным рассказом о том, что между нами произошло – это одно дело. А

сообщить обо мне начальству университета – это совсем другое, чертовски, хреновое

дело. Тем не менее... я смогу удержать язык за зубами.

– Я ценю твое зрелое отношение, Ризи. Единственный выговор, который ты

получишь на этот раз, – это устный выговор от меня. Будь милой со студентами,

независимо от того насколько они тебя бесят. Когда-нибудь ты станешь перед аудиторией

полной взрослых людей, так что тебе придется этому учиться. Мистер Райт мог бы с

легкостью отправить этот е-мейл еще и доктору Брэдли. К счастью для тебя, он этого не

сделал.

Меня охватило облегчение. Наконец – последний светофор, и я повернула на