Взрослые люди (сборник)
Шрифт:
– Спасибо!
– Пожалуйста. Я очень рада, – честно сказала Наталья Петровна.
Она в самом деле была рада, что все вышло именно так. Что жена брата истратила эти деньги и придумала красивое объяснение.
– Вот гляди, – объяснила мне Наталья Петровна. – Допустим, она догадалась, что это передаренный подарок. Да конечно, догадалась! Ну и что ей делать? Отдавать всю коробочку? Или только сто рублей? А мне что – брать назад? Глупо. Не брать – еще глупее. В любом случае обида
– А если бы она вообще ничего не сказала? – спросил я. – Тихо бы купила себе сапоги, и все?
– Но остается пациентка, – сказала Наталья Петровна. – Сто рублей – это много, это явно аванс на будущее. Чтоб потом подъехать, взять домашний телефон… Допустим, звонит она мне в ординаторскую, а я ее отсылаю. Некогда, устала, мало ли что. Она думает: «Какая наглость! Какое рвачество!» А я не люблю, когда обо мне так думают. У меня от этого затылок болит, давление поднимается.
– В общем, надо говорить правду, – сказал я.
– Да, – сказала Наталья Петровна. – Но не совсем уж прямо всю.
И еще о подарках:
«Ночь. Последние рождественские гости откатили уже свои полные подарков трейлеры домой. Теперь они, лежа в постели, с нетерпением ждут послезавтрашнего дня, когда они смогут пойти в магазин обменять свои подарки или же получить за них деньги». (Хёг П. Смилла и ее чувство снега. II, 1.)
То есть в некоторых странах подарки дарят с магазинными чеками. И не видят в этом ничего, кроме удобства. Хотя на наш взгляд это странно.
А у меня в 1970–1980-е годы был «подарочный фонд». Целая полка в шкафу.
В те времена было довольно трудно вот так зайти в магазин и с ходу купить что-то приличное и не очень дорогое. А друзей-приятелей-коллег было очень много. Дни рождения случались чуть ли не два раза в месяц. Поэтому я если вдруг видел что-то подходящее – от хорошей книги до шелкового кашне, – то старался купить, для будущих подарков, впрок. Если, конечно, в кармане были деньги. Но если деньги были, покупал без колебаний.
Потому что потом замучаешься бегать искать подарок.
Не наши дни, сами понимаете.
Почему-то вспомнил бабушку Риту.
Она всегда говорила маме, когда та уходила на работу:
– Алла, если встретишь яйца, возьми!
Мама и папа ужасно смеялись. Они часто повторяли: «Если встретишь яйца». Это превратилось в домашнюю шутку. Как сейчас говорят, «мем». Но я не понимал, чего тут смешного.
Если встретишь – надо брать: железное правило эпохи авосек.
Вот и я, уже взрослым человеком, если встречал что-то подарочное – брал и тащил в «подарочный фонд».
А один мой знакомый сказал, что ему вообще надоело получать подарки.
Дело было так. Он меня позвал на день рождения. Я спросил:
– А
– Бутылку, – тут же сказал он.
– А какую?
– Лучше красное вино. Или хорошие конфеты. Или вкусные какие-нибудь фрукты в корзинке. Курил бы – попросил бы хорошего табачку. Но бросил недавно, вот какая незадача.
– Понятно, – сказал я.
Хотя мне ничего не было понятно.
Но он объяснил:
– Мне всю жизнь дарили совершенно бессмысленную, но при этом довольно дорогую чепуху, муру, ерунду и хреновину. И я поступал с людьми точно так же. Бумажники, зажигалки, графины, шкатулки и вазочки… И не выкинешь ведь! Представляешь, сколько барахла скопилось за сорок лет самостоятельной жизни? Умножь на десять – среднее количество гостей. А ведь еще день рождения жены. Страшное дело.
– Значит, я тебе дарил бессмысленную чепуху? – обиделся я.
– Но ведь и я тоже, старичок! – сказал он. – Мы квиты. А теперь я хочу получать в подарок вкусные вещи. Выпивку тоже. Полакомиться и забыть. Вернее, запомнить, как было приятно.
Я нашелся:
– А если я тебе подарю свою новую книгу?
– Новая вышла? Поздравляю, старик! Книжка от автора – это приятно. А сколько она стоит?
– В магазине – триста с чем-то, – сказал я и честно добавил: – Но я, как автор, брал в издательстве по сто десять.
– Тогда приложи бутылку, – сказал он.
– Идет, – сказал я.
по поводу первого снега
Трус
Запел домофон. Веремеев нажал клавишу:
– Кто?
– Кристина! – голосок был тоненький и нежный, как положено.
Но Веремеев на всякий случай переспросил:
– Какая Кристина?
– По вызову! – ответил голосок.
– А, да, да. Паспорт с собой?
– В машине, а что?
– Вернись, возьми. Чтоб без подставы по сто тридцать четвертой.
Она вернулась, снова звонила в домофон, он ее пустил, а потом смотрел на экране, как она стоит перед его дверью, а потом входит в небольшую ярко освещенную прихожую. Дверь за ней захлопнулась, а вторая была закрыта, она дернулась от страха, а Веремеев сказал по громкой связи:
– Спокойно! Сейчас справа откроется дверца. Сложи туда сумочку и все металлические предметы. – Она повиновалась, и Веремеев увидел на боковом экранчике, что в сумочке ничего опасного нет: косметика, мобильник и ключи. – Теперь пройди через рамку. Отлично. Шаг вперед, – дверь щелкнула и открылась. – А теперь добро пожаловать!
Это он сказал ей уже без микрофона, стоя посреди прихожей.
Насчет 134-й он, конечно, зря испугался. Ей было двадцать пять в самом лучшем случае. Но вообще ничего, красивая.