Взрыв
Шрифт:
— Может, и в самом деле знакомый?
— Подождите, я еще не закончила. Думаю, земляки, ну и пусть земляки, иди с богом. Однако через день или два зовет меня тот, Манжула, говорите? С самого утра, я только на работу пришла. Пальчиком так из номера, зайдите, мол, по делу. Захожу. Он мне — полсотни. Сбегайте в магазин, тетенька, а то ресторан еще не работает, купите бутылку коньяку и закуски спроворьте, торт еще возьмите или пирожных. И вдруг из ванной она высовывается, Енеса, значит, непричесанная и в нижней сорочке. «Шампани еще возьми, — приказывает, — я шампань с утра уважаю. А сдачи не надо, сдачу,
— Ну-ну, — успокоил ее Хаблак, — ваши доходы н е такие уж и большие, почему не заработать?
— И я так считаю, — обрадовалась горничная. — Принесла все, что заказывали. Енеса уже одетая, в этом же кресле сидит, где я сейчас, они и мне коньяку налили, но не употребляю я. Еще вино сладкое могу, но шампани не предлагали…
Рассказ горничной заслу ж ивал внимания, и Хаблак спросил:
— И где можно ее найти? Эту вашу Соню-Инессу?
— О на такая же н аша, как и ваша! — решительно отрезала Нина Илларионовна.
— Может, знаете, где работает?
— Енеса?
— Да.
— В баре ищите, — указала большим пальцем на пол. — Енеса в баре крутится. А уж потом сюда с клиентами.
— Фамилия Инессы?
— Сподаре н ковой зовется. Соня Сподаренко, я же вам говорила; из Ива н ковского района. Она в баре и сейчас, наверное сидит . У н ее дети не плачут, и на работу не нужно .
— Обязательно найду ее, — сказал Хаблак: встреча с Со ней-И не ссой представлялась ему многообещающей, — А кто еще к Манжуле приходил? С Инессой ясно, а вот мужчины?
— Н е видела, но думаю, ходили.
— Почему так считаете?
— Ведь Манжула не курил, а утром пепельницы были полные.
— Будто женщины не курят…
— Конечно, курят. Еще заграничные, с фильтром. Но женщины помаду на сигаретах оставляют.
— Не все губы красят.
— Кто к нам ходит, все, — ответила так категорично, что Хаблак подумал: небось она права. — К тому же женщины таких не курят — толстых, из листьев.
— Сигар?
— Я видела — в деревянных коробках продаются, дорогие, рублей двадцать или сколько?
— Дорогие, — вздохнул Хаблак, — гаванские сигары очень дорогие.
— И смердючие, — добавила безапелляционно. — Так вот, их мужчины курят, а я такие окурки в этой пепель н ице находила. — Переставила на столе большую хрустальную пепельницу. — Однако сама тут мужчин не видела: чего им с утра приходить? Где-то вечером, выпить, поболтать… С Енесами позабавиться! — выпалила жестко.
В ее рассуждениях был резон: за годы работы в гостинице досконально изучила этот микромир с его официальными и негласными порядками, сумела приспособиться к нему. По крайней мере, воспринимала как абсолютную реальность.
А Хаблак думал: Софья Сподаренко — Инесса, как найти к ней подход? Пожалуй, не так уж и трудно, и, если все действительно так, как рассказывает горничная, Инесса сама должна вцепиться в него.
Спросил:
— Какая она из себя, Инесса?
— Познакомиться желаете? — усмехнулась с неприкрытой иронией Нина Илларионовна.
Хаблак пропустил насмешку мимо ушей.
—
— У бармена Саши расспросите . Сегодня работает и в сех Е нес знает.
Хаблак, спускаясь в бар, ощутил, что прикоснулся к чему-то неприятному, и это чувство было настолько сильным, что зашел в туалет и вымыл руки. Просушивая их под струей горячего воздуха, внимательно оглядел себя в зеркале и остался доволен. Так сказать, средний стандарт. Не новые, но и не очень потертые джинсы, широкий пояс, черная тенниска с белыми пуговицами…
Ажур, порядок, фирма…
Так выглядит и майор уголовного розыска, и подпольный бизнесмен, только в кошельке у Хаблака восемнадцать рублей с мелочью, капля в сравнении с деньгами, которыми бросаются «деловые» люди.
Хаблак расположился возле стойки и заказал легкий коктейль. Бармен, высокий молодой человек с темными, казалось бы, равнодушными, но острыми глазами, встряхивал шейкер. Майор, потягивая через соломинку сладкую, холодную и довольно вкусную жидкость, наблюдал за ним краешком глаза и, когда бармен приблизился к нему, спросил, как у старого знакомого:
— Саня, ты Инессу знаешь?
Бармен не удивился и не обиделся на такую фамильярность, верно, он никогда не удивлялся и не обижался, неуязвимость стала его второй натурой, без нее он не выдержал бы тут долго. Искоса посмотрел на Хаблака и ответил коротко:
— Знаю.
— Она сейчас тут?
Бармен не поинтересовался, кто этот незнакомец и для чего ему Инесса, в конце концов, и так было ясно . И все же нагловатая улыбка мелькнула на его лице, но Хаблак спокойно проглотил эту пилюлю. Был на работе, и никакие догадки бармена не могли выбить его из колеи .
Саня снова взялся за шейкер и объяснил:
— Второй столик справа — под окн о м. В черной кофте.
Хаблак поблагодарил легким наклоном головы, взял свой коктейль и направился в зал. Инесса сидела за столиком в одиночестве. Хаблак нерешительно остановился рядом, будто наткнулся на что-то. Девушка подняла на него глаза — большие, светлые и наивные, она умела производить впечатление. Хаблак оценил это сразу, сделал вид, что колеблется, ц спросил:
— Можно возле вас?
Инесса опустила ресницы. Не ответила, но и не возразила, только усмехнулась и едва заметно пожала плечами: мол, решай сам, никто тебе не навязывается.
Хаблак сел напротив Инессы, разгадав ее тактику: она то предлагала себя, тот, кто предлагает , всегда проигры в а е т, а умный должен выжидать.
Д е вушка, не поднимая глаз, занялась стаканом с пепсиколой , а Хаблак тем временем разглядывал ее . Она поправилась ему, и, если бы не недвусмысленная характеристика тети Нины, никогда бы не подумал о ней ничего плохого . Рассчитывал увидеть размалеванную Со н ю из Ива н кова, которая вертелась постоянно в отелях, барах, и сидела п е ред ним девушка изящная, правда, веки подкрашены темнее, чем нужно, и зачем-то наклеила искус ственн ые ресницы. Черные распущенные волосы падали на плечи, черная блузка оттеняла белизну кожи. И вся он а была какая-то утонченная и нежная, даже беззащитная. Однако вдруг уставилась на Хаблака — внимательна и холодно, и майор понял, насколько ошибочны бывают иногда первые впечатления.