Взрывная волна
Шрифт:
Звонил Браун. Но трубку взять было уже некому.
Глава 3
Люди коронера переложили на носилки труп Гилана и вынесли из номера, но с трупом Порраса криминалисты еще не закончили, фотографируя его и разбросанные на полу вещи с разных ракурсов. Они мрачно переговаривались, но Браун почти не слышал их – он словно находился внутри огромного колокола на глубине. Браун не мог отвести взгляд от лица Порраса. Его глаза были открыты, и в них навеки застыл ужас умирающего. Браун сглотнул, боясь, что его сейчас вырвет, и лишь тогда заставил себя отвернуться.
– Твою мать…
К
– Трой, номер машины Гилана у каждого патрульного в городе. Машины выставили на всех выездах из города. На случай, если ублюдок сменил колеса, патрульным приказано проверять всех.
Браун лишь кивнул, вдруг почувствовав, что в номере, несмотря на открытое окно, стоял тошнотворный запах крови. Когда выяснилось, что ни Поррас, ни Гилан не отвечают на звонки, Браун с детективами сразу помчались сюда и были в мотеле уже через четверть часа. Трупы его людей были теплыми. И все вокруг было залито кровью. Кровь… Браун почувствовал, что ему нужно выйти наружу.
Перед мотелем толпились патрульные, обсуждая на все лады случившееся. Видя их любопытные взгляды, Браун не выдержал:
– Какого черта вы здесь? Вы так помогаете найти убийцу полицейского, вашу мать?!
К мотелю подъехала очередная машина – служебное авто Тирни с мигалкой на крыше. Браун отошел в сторону, в тень дерева, и присел на так кстати оказавшуюся здесь скамью. Достал сигареты, закурил. Увидел и почувствовал, что его руки трясутся и плохо слушаются. Глубоко затянулся.
Тирни был в номере меньше минуты. Выйдя, угрюмый и мрачный, он подошел к Брауну.
– Как это произошло?
– Ты сам все видел, – хрипло отозвался Браун.
– Твою… Черт… Зачем? Зачем он это сделал? Он же свидетель, черт побери! Почему свидетель открыл огонь по копам, которые охраняли его?
– Я не знаю, Боб…
Браун смотрел вникуда. Впервые за пятнадцать лет службы в полиции. Пятнадцать лет! И ни одной потери в его отделе. Браун никогда не терял ни напарника, ни коллегу по отделу. Конечно, за это время в городской полиции гибли люди – но это никогда не касалось Брауна лично. Он возглавлял отдел убийств, и детективы дивизиона работали со всякими отбросами. Но если работать по правилам, риск можно свести к минимуму. В опасные места детективы отправляются не вдвоем, а группой. На задержаниях используются бронежилеты и силовая поддержка в лице специально обученных бойцов спецподразделения. Свести к минимуму… Два человека за пятнадцать лет службы. Оба – в один день.
– Поррас, – тихо сказал Браун. – Я позвал его в убойный. Он мне казался перспективным парнем. И я позвал его к себе… И я же отправил их с Гиланом сюда. Теперь они трупы. Из-за меня.
Тирни понимал Брауна и многое мог бы сказать на эту тему. Но сказал он другое.
– Нельзя раскисать, Трой. Время действовать. Надо поймать выродка.
И они сделали все возможное.
Уже через десять минут после сообщения о ЧП все полицейские вертолеты взмыли в воздух, прочесывая район за районом. Все выезды из города были блокированы: на дорогах дежурили по 3−4 патрульные машины, усиленные кинологами с собаками и группами бойцов спецназа. Досматривали каждую машину, пытающуюся выехать из города. Тем временем в отделе убийств люди Брауна и детективы, переданные им на усиление из других подразделений, поднимали все
Браун как шеф отдела взял на себя самую тяжелую часть. Сообщить родственникам убитых детективов об их смерти… Ни один из них не был женат. Гилан, как вспомнил Браун, даже ни с кем не встречался в последнее время. А его мать жила в доме престарелых за городом. Медсестра проводила Брауна к пожилой женщине, которая с потерянным взглядом поливала цветы на лужайке.
– Ваш сын, Макс… Он погиб при исполнении служебных обязанностей.
– Макс всегда хорошо учился, – мечтательно отозвалась мать Гилана, не отрываясь от своего занятия, и улыбнулась Брауну. – Я воспитывала его в строгости, как воспитывали нас. Не то что сейчас. Когда Макс придет?
– Мне очень жаль, миссис Гилан. Ваш сын погиб сегодня…
Она так и не поняла этого. Внутренне Браун содрогнулся от чудовищности происходящего. Медсестра попросила прийти его в другой день – сегодня у миссис Гилан не самый хороший день – но есть надежда, что завтра она будет более адекватной.
Когда он ехал к семье Порраса, Браун думал, что ничего ужаснее в его жизни не происходило. Женщина даже не осознала, что ей сказали…
Браун ошибался. Мать Томми Порраса жила с двумя младшими сестрами Тома. Старшая из них ходила в колледж, и Браун припоминал, что львиная доля зарплаты Порраса уходила на это. Мать Порраса была полностью адекватной. Обливаясь слезами, она кричала на Брауна:
– Будьте вы прокляты со своей полицией! Будьте вы прокляты! Где мой сын? Господи, Том…! Почему он?!
В отделе убийств тем временем ни на секунду не прекращалась работа. Телефоны были раскалены от звонков. Возвращаясь с допроса Валета, Чемберс объявил присланным им в помощь детективам:
– Есть имя приятеля, с которым Грек тусовался, когда работал на Валета. Ты и ты, берите пару человек и дуйте к приятелю. Вот адрес. Действуйте осторожно, сначала проверьтесь. Если приятель один, тащите его в отдел и трясите, пока не скажет хоть что-нибудь.
Тут же возбужденный ДиМаджио, говоривший по телефону, бросил трубку и объявил:
– Машина Гилана, ее нашли на Вардлоу!
Тем временем Браун, опустошенный после разговоров с родственниками убитых детективов, вернулся в управление. Дежурный в вестибюле сразу сообщил ему, что Брауна к себе вызывает шеф полиции. В кабинете у шефа уже сидел Тирни и несколько заместителей, а также помощник по связям с общественностью. Шефа полиции интересовало лишь одно – есть ли нарушение инструкций со стороны Брауна, виновато ли управление в смерти своих людей.
– Для нас Питер Адамиди был важным свидетелем, – глухо отвечал Браун. – Никто не знал, что он откроет огонь. Гилан и Поррас… Их задача была охранять его. И не дать ему позвонить никому из его дружков, пока мы не возьмем торговца оружием, Валета. Только это. Никто не мог подумать, что…
– Адамиди отпустили из тюрьмы как положено?
– Мы заключили сделку с прокуратурой, на бумаге об освобождении подпись прокурора, – поспешил Тирни.
Полистав бумаги, подумав и обменявшись взглядами и кивками с заместителями, шеф полиции вынес свой вердикт: