Взрывник. Заброшенный в 1941 год
Шрифт:
– В смысле – живьём?
– Мы, товарищ командир, – вклинился Матвеев. – Водителя и пулемётчика сразу положили, вот бронеавтомобиль и достался почти без повреждений. С танком не получилось. Жаль.
Вот дают.
– Ну и хрен с ним, – опять влез Байстрюк. – Броник тоже хорошо. Но Кольке проще, там низинка, лейтенант говорил, и позиция удобная. Если бы и мне такую позицию, я бы и танк взял.
Ну, конечно. В этот момент улыбнулся не только я.
– И зря смеётесь, следующий раз будет вам танк. Так вот, как танк встал, водила выскочил и давай из пестика по нам пулять, идиот. Пришлось на него пулю тратить – прямо между глаз засандалил. Остальные двое сразу наповал, в бронике тоже.
Остальной актив слушал невнимательно, похоже, историю уже слышали, а то и не один раз.
– Мужики с инструментом уже к ночи пришли. Стали откручивать пушку. Открутили. В башню её, значит, сдали, а вертикально, чтобы в люк её протащить, эта зараза не встаёт – упирается, сволочь. И хоть эта, падла, гипотенуза, короче двух катетов, но длиннее, скотина, чем один. Мы её и так и эдак – не идёт! Чего делать? Остаётся только пилить. Хорошо, мужики ножовку по металлу взяли. Ну, выпихнули ствол обратно, померили естественно всё, чтобы два раза не делать, но и лишнего не отчекрыжить, и давай пилить. А она зараза крепкая, да ещё мороз на дворе. Первое полотно сломали, второе затупили, когда только половину прошли. А полотен всего три. Ну, думаю – жопа. Если людей ещё за полотнами посылать, они только к утру вернутся – темень на дворе, а ночью не побегаешь. Решили ствол хоть немного нагреть. Развели костёрчик прямо на броне, разогрели. Говорю мужикам – вы поосторожнее, сломаем полотно, хоть бросай. Так они меня прогнали, чтобы над душой не стоял. Но с тёплым стволом дело лучше пошло, ходче. Короче, допилили уже убитым полотном, точнее обломками первого, прямо с рук. Пушку вытащили, прошла тютелька в тютельку. Запалили два костра больших – и домой.
– Что Вальтер на этот подарок сказал?
– Стрелять будет, – усмехнулся Кошка. – Но от ствола, почитай, половина осталась. Сказал, лучше бы его полностью отпилили, был бы шанс малый кусок вытащить или высверлить, а большой поставить.
– Кто же знал, – вздохнул Байстрюк. – Хотел как лучше. А вдруг нельзя было бы поменять, тогда вообще на выброс. Нет, всё правильно сделал.
– Правильно-правильно, – успокоил я Жорку. – Капитан, всех отличившихся отметить в приказе, по возможности наградить. Боекомплект-то к пушке большой?
– Сто восемьдесят снарядов, в кассетах по десять штук. Только бронебойные, – за учёт у нас старшина ответственен, вот и отчитывается.
Это понятно. Фугасное действие двадцатимиллиметрового снаряда, если такой сделать, наверное, будет просто смешным. В воздухе ещё есть смысл, а вот на земле вряд ли.
– Рация цела ещё оказалась, а вот на «Шкоде» её грохнули. Хейфец посмотрел, говорит, немецкая. Может, что на запчасти пойдёт, но я сомневаюсь – труха там.
– Хейфец ходил с группой?
– Нет, чего ему с раненой рукой там делать? Здесь уже глянул.
– Фу, от сердца отлегло. Радист пусть здесь сидит.
– Это понятно.
– Было что ещё ценное? На бронеавтомобилях вроде противотанковые ружья ещё есть, если склероз не изменяет.
–
Ну да, сняли, небось, зачем их по лесу в тылу таскать. Жаль.
– Зато с «чеха» два пулемёта взяли и патронов две тысячи, снарядов восемь десятков. Четыре автомата, в каждой броне по одному было, это кроме десяти пистолетов. Кое-что из частей: с двигателей – карбюраторы там, шланги, ремни. Сгодятся на что-нибудь.
– В отряде что нового?
– Особо ничего, – капитан потёр подборок, видно, что вопрос его напряг.
– А не особо?
– Старшина новый вопросы задаёт, похоже, под тебя копает. Задаёт не только мне.
Остальные закивали.
– Хрен с ним, пусть задаёт.
– Не скажи, многие так думали, пока поздно не становилось. И не надо говорить, что бояться тебе нечего. С ними всегда есть чего бояться.
– Капитан, не парься, если будет задание накопать, то всё одно накопают. Тут вопрос интерпретации – если выгодно и преступления не заметят или, наоборот, за чих посадят. Только время сейчас не то – мы им нужны.
– Мы все – да, но могут без отдельных личностей и обойтись.
– Что-то предложить хочешь, или так – предостерегаешь?
– Скорее последнее.
– Считаешь, что когда решали на связь выходить, я такой вариант не рассматривал? Рассматривал, но связь и помощь отряду с Большой земли нужны, если не как воздух, то как патроны и медикаменты. Нам ещё повезло, что добрались до нас только волкодавы.
– А уверен, что среди них настоящего чекиста нет?
– Есть подозрения?
– Вроде нет, похоже на чистый осназ, но если специалист хороший, то хрен мы его раскроем.
– Тогда не будем умножать сущности сверх меры. Ещё чего срочное есть?
– Вроде нет, а что в городе было?
Эх, как ни хочется придавить на массу, но придётся потерпеть. Рассказ занял чуть больше получаса – решил особенно не рассусоливать. История с расстрелом заставила лица мужиков закаменеть, но последние, более радостные новости, растопили холодок к концу повествования.
– Как тебе латыши показались? – задал вопрос Калиничев. Этот сразу вычленил главную опасность.
– Самоуверенные, наглые, злые. Будем надеяться, что вояки из них не очень – скорее каратели.
– Как вояк их недооценивать не стоит, – задумчиво сказал Кошка. – В революцию латышские стрелки показали себя надёжными бойцами, да и дисциплина…
– Нечего гадать, всё одно информации мизер. Схлестнёмся – разберёмся.
Старшина укоризненно посмотрел, но промолчал. Сам понимаю, чистый бонапартизм – главное ввязаться в драку, а там посмотрим. Но ведь информации, и правда, нет. Хватит – выпроводил народ и завалился спать. И уснул? Хрен там – как отрезало. Лежал, ворочался, думал. Прикидывал варианты с Зиновьевым, подпольем, латышами, с полицаями и бургомистрами, в конце концов. С ними работу строить тоже теперь по-другому. Как бы их так умаслить, чтобы нивелировать организованный немцами негатив – оружие же им не вернёшь, фрицы сразу сговор заподозрят. То есть подозревают они его и сейчас, но тогда получат железные доказательства.
Промаялся часа два, пока не пришёл Георгий. Пробирался тихо, чтобы не разбудить уставшего командира.
– Да не крадись ты, от тебя так шуму ещё больше. Насчёт чего такое долгое заседание?
– О том о сём. Решили, что не надо о казни чекистам рассказывать. Так лучше будет.
– Всё одно выплывет рано или поздно.
– Пусть лучше поздно.
– Всё, ложись спать.
С разговором о дальнейшем подвешенном положении отряда решил не затягивать, потому выцепил Зиновьева сразу после завтрака. Отошли к самому болоту, старшина понял, что разговор будет серьёзный, и решил отдать инициативу мне, а потому стоял молча, просто глядя мне в лицо.