Взрывник. Заброшенный в 1941 год
Шрифт:
– И как сюда умудрилась попасть?
– Детдом закрыли, как жить, не знаю, а тут «добрые люди», чтоб они сдохли. Вот – помогли.
– В детдом как попала?
– Родителей в тридцать восьмом арестовали.
– А родственники?
– У отца никого не было, он сам из приютских, а тётка по матери сказала, что им самим жрать нечего. Они с матерью друг друга не любили.
– Здесь били?
– Нет, сказали, или здесь «работаю», или в Германию поеду.
– Решила, что здесь лучше?
– Не знаю, может, и не лучше, но хоть дома.
Дальше сидели молча. Девушка, видя
– Пошла вон! – подождав, когда быстрые шаги стихнут, Фунт обратился уже ко мне. – О чём хотел говорить?
– Рядом никого? – указал взглядом на стены клетушки, хотя последние полчаса не слышал оттуда ни звука.
– Чисто.
– Есть огнестрел. Не наш и не немецкий.
– Это как?
– Три чешских пистолета, два французских и бельгийский. И два французских автомата с приличным количеством патронов. По патронам важно, потому как стволы под два разных вида патронов – ни наши, ни немецкие не подходят.
– Сколько патронов?
– Французы все под один патрон – этих сто шестьдесят, остальное под другой – тех только пятьдесят восемь.
– А ещё достать?
– А хрен его знает – может, удастся, а может, облом, но если получится, то по-любому дорого.
– Отчего?
– Поставщик больно много хочет.
– И сколько он хочет?
– Килограмм. Золота.
– Ты где такие цены видел?! Да в эсэсэрии «наган» можно было за полтинник взять!
– Вот и возьми, чего тогда людей напрягать.
Цену, что естественно, ставил с запасом, чтобы было откуда падать. Думал, опустит меня граммов до двухсот-двухсот пятидесяти, но либо недооценил свои способности, либо стволы бандитам позарез нужны были. Моё предложение о возможном отказе от автоматов Фунт отмёл с ходу, потому торговались за всю партию. Предложение отказаться от части патронов тоже не прошло. В конце концов сошлись на четырёхстах граммах. Второй акт скандала начался, когда я потребовал учитывать чистый вес золота, но прошёл он достаточно вяло, похоже, урка понял, что за мной, и правда, стоят серьёзные люди, желающие хорошо заработать. Вот и славненько.
До вечера, то бишь комендантского часа, время было – договорились встретиться здесь же через час. С собой решил взять Борового с Глуховым, чисто для подстраховки – в бардак заходить не будут, но на всякий разный на шухере постоят.
Разложив в той же комнате на брошенной поверх постельного белья дерюге стволы, сам занялся приёмкой золота, пока приведённый Фунтом человечек проверял оружие. «Жёлтый дьявол» в основном был представлен в виде дешёвой ювелирки, среди которой встречались изделия с вывороченными уже камнями. Весы представили в ассортименте, и хотя на глаз определить пробу золота и не мог, но, похоже, обдурить меня не пытались. Кроме украшений, вероятно у урок этого лома не хватило, присутствовали и шесть «сеятелей», царских червонцев не было, но и эти, в общем-то, полная весовая копия.
– Что за стволы такие чудные, мил человек, браунинг девятьсот десятый узнал, а остальное? – обратился ко мне не представленный знаток оружия. Видно не сильно большой знаток. Война, однако – кадровый голод. Пришлось вспомнить лекцию
– Это, чешский, модель тридцать восьмого года. Под тот же патрон что и браунинг, девять миллиметров «короткий». Патрон слабее, чем немецкий штатный девятимиллиметровый, поэтому в войска не пошёл, хотя чехи его для своей армии делали, взамен двадцать четвёртой модели. Не успели – всё немцам досталось, а те их уже во всякие вспомогательные службы пихают, ну а оттуда они, понятно, и расползаются. У французов, что у пистолетов тридцать пятой модели, что у этих уродцев автоматических, патрон свой, но уже трёхлинейный. То, что они слабыми считаются, это полная ерунда – вам же не полевые сражения вести, а на короткой дистанции слабая отдача и повышенная надёжность важнее.
– И откуда ты это всё знаешь? – человечек продолжал сверлить меня взглядом.
– Немец знакомый просветил, – как на духу ответил чистую правду, что тот, видно, почувствовал, повернул голову к Фунту и кивнул. – А что по патронам, ещё сможешь достать таких редкостей?
– Смогу, – и сейчас убеждения в моём голосе хватало. Ещё бы ему не хватать, патрончики-то я специально придержал. – Но, как и предупреждал, – дорого.
– Это уже не моя забота, это пусть с тобой пахан разбирается.
Спец собрал стволы в потёртый фибровый чемодан и ретировался.
– Ну что, Фунт, стволы ты получил, насчёт патронов я тоже договорился – теперь мне бонус положен.
– Что, лялька приглянулась, решил всё-таки завалить, а денег жалко? Бедный? Вроде неплохой куш взял. Ну да ладно, я сегодня добрый.
– Догадливый ты человек, Фунт. Точно, хочу я девку, только насовсем.
– Тю, так не пойдёт, хочешь – покупай. О цене, думаю, договоримся – хочется мне червонцы назад вернуть.
– Ты человек умный, сам подумай – ну на фига она тебе? Мадам ваша сказала, что толку от неё чуть, да ты и сам ей в глаза глянь – она того и гляди либо руки на себя наложит, либо клиенту морду расцарапает, а то и вам кому нож сунет. Вам оно надо?
– А ты, что, жалостливый? И кого больше пожалел, нас или её?
– Её, конечно. Да и вас заодно – патронов можно и тридцать штук достать и сотню, тут уж как сложится, а иногда, знаешь ли, и одного патрона может не хватить.
Бандит задумался, похоже, мой шантаж ему не сильно понравился. Как бы я на свою пятую точку не получил проблем из-за непонятной мутной девчонки, которой я по любому счёту ничего не должен. Кроме одного – чисто человеческого счёта. Откуда-то выплыла фраза: делай добро и бросай его в воду.
Вообще-то я считаю, что любые обязанности человек берёт на себя сам. По сути, никто никому ничего не должен, до тех пор, пока сам себя не сделает должником. Именно поэтому мужик идёт на смерть «за Родину», а женщина ухаживает годами за парализованным отцом, забыв про карьеру и личную жизнь. И даже после этого человек не может от других чего-либо требовать, уповая, что он здоровье за Родину угробил, и теперь она ему должна. Потому что пресловутая Родина это не нивы и леса, а люди, здесь живущие, а они сами берут на себя обязательства перед другими. Но уж если взял – сдохни, но выполни. Иначе никак!