Взрывной коктейль
Шрифт:
– Все.
Меньшиков встряхнулся, отгоняя воспоминания двухнедельной давности. Нацедил себе полный стаканчик коньяка, выпустил кольцо дыма в потолок и, лениво поднявшись с кресла, направился в смежную комнату, где располагалась его личная лаборатория. Предстояло вколоть добровольно согласившемуся на проведение опытов наркоману очередную порцию зелья и пронаблюдать за результатами. Записать их. И снова углубляться в работу.
Теперь у него было все. Новый работодатель дал больше, чем мог ожидать младший научный сотрудник. Больше, чем даже мог мечтать. Все оборудование из лагеря теперь было в полном распоряжении непризнанного гения, имелся личный телохранитель,
Выделенный телохранитель сгреб подопытного за шкирку, подождал, пока Меньшиков вколет ему дозу, потом брезгливо отбросил. Усевшись на стул, снова уткнулся в порнографический журнал.
Наркоман вяло барахтался в углу на куче тряпья, пребывал в нирване. Он так прочно подсел на зелье уже после второго применения, что случись перебой с приемом – запросто отправится на небеса, предварительно отмучившись неделю перед смертью: ломка была жуткой и продолжительной. Барон, едва узнав об этом, чуть жигу не оттанцевал посреди лаборатории, судя по всему, он был доволен результатами, иначе с чего бы вдруг все эти материальные блага, посыпавшиеся на младшего научного сотрудника?
Остальные русские, все четверо, конечно, высказали гению много чего, едва узнали всю правду. Иванов даже с кулаками полез, но телохранитель так ему звезданул, что институтский культурист пролетел не один десяток метров, прежде чем коснулся земли. На этом со всеми разногласиями было покончено, Меньшикова зауважали, никто ему ничего не стал больше высказывать. А тем более вот уже пятый день всех вывозят на сбор необходимых растений, позволяют гулять на свежем воздухе, стали кормить получше, так что даже профессор на судьбу жаловаться перестал, свыкся. Но все же по взглядам коллег Меньшиков видел, что его презирают. Ну и пусть, теперь он главный, теперь он признанный гений, и ему плевать на мнение четырех бывших сослуживцев. Плевать с высокой башни. Теперь он ходит по сельве, указывает пальцем, а бывшее начальство угодливо собирает указанные растения, чуть ли не в пояс кланяется.
Докурив, Меньшиков взялся за дело. Предстояло проработать еще одну идею – как наладить производство с меньшими затратами труда, да и пора было своих земляков к делу подключать, нечего им бездельничать в подвале. Через час надо выезжать в сельву, а пока лазаешь по кустам, идейка вполне может из головы выветриться.
В дверь вошли два бугая. Переговорили с телохранителем, тот повернулся к Меньшикову:
– Эта, умник, поехали давай. В сельва пора. Трава надо дергать.
Тот удивленно смерил взглядом могучего телосложения гостей, перевел его на своего охранника:
– А эти чего? С нами?
Здоровяк кивнул:
– С нами. В сельва посторонний люди бродят. Барон решил усилить твой охрана.
– Понял. Но…
– Поехали, хватит бумага писать. Потом напишешь. Трава надо дергать.
Оказавшись на улице, Меньшиков заметил, что охрана действительно другая. Вместо обычного десятка полупьяных бездельников возле двух машин топтались совсем другие, более мощные и гораздо лучше вооруженные люди. Видимо, действительно могла угрожать опасность, раз Барон принял такие меры предосторожности.
Соотечественники уже были здесь, покорно ожидали в грузовике. То, что появилось другая охрана, помощнее привычной, вселяло в них страх, но все молчали, уже смирившись с пленом. Может, и надеялись, что удастся сбежать, кто знает, но вот Меньшиков сбегать не хотел: зачем покидать рай и возвращаться в серую Москву? Здесь гораздо лучше.
Залез в грузовик. Сел с краешку лавки, не глядя на своих. Телохранители забрались следом, ощутимо заставив транспортное средство просесть под их весом. Загалдели на английском, ожидая, пока не рассядутся остальные.
Через несколько минут колонна двинулась в сельву.
– Так, вроде здесь. – Батяня, остановившись на склоне холма, сверился с картой, указал на ориентиры. – Там внизу дорога проходит… так, а вон и дерево здоровенное. Обычно охрана под ним торчит, бухает, а остальные за нашими слоняются. Так, что еще?
Он осмотрел через бинокль простирающиеся впереди джунгли; отсюда открывался хороший вид, даже край горы и виллы был заметен. Повернулся к ожидающему Свешникову, кивнул:
– Вроде пришли. Ждем.
– Ждем, – капитан сместился чуть ближе к кустам и удобной мягкой траве, уселся. – Наталья Васильевна, как считаешь, всех умников отобьем?
Старлей, расположившаяся повыше, наблюдала за пролегающей внизу дорогой. Она, убрав бинокль, повернула голову к капитану:
– Хотя бы одного отбить, зря ехали, что ли?
– Это да. Привезем измочаленного ученого, заштопанного такого, перевязанного всего, бросим к ногам начальства. – Капитан поерзал, устраиваясь поудобнее. – Вот, мол, товарищ генерал, доказательство, что действительно в Анголе были, а не по кабакам и девкам шлялись… Пардон, просто по кабакам, из нас троих не все по девкам могут шляться…
– Опять за свое? – укоризненно сказала Андронова.
– Да я что? – усмехнулся Свешников. – Просто привык, что в группе одни мужики, шутки соответственно цензуре подвергать не надо. А тут – дама. Красивая. Не сказать, что слишком уж воспитанная, вида крови вообще не боится, иногда ругается как портовый грузчик, но все же приходится как-то следить за разговором.
Батяня немного постоял, краем уха слушая стандартное общение капитана со старлеем. Глянул на часы, проверяя время: оставалось еще минут десять до полудня. Вот-вот должна показаться машина.
Майор Семенов со своим разговором все не шел из головы. Конечно, хорошо, что помогут с захватом ученых, но если Барон не выпустит их в сельву – тогда поневоле придется ждать неделю-две. Вполне вероятно, что и больше. Пока этот неведомый абонент Барона на поверхность выплывет – можно до осени здесь проторчать. Главком от нетерпения всю кровь выпьет, будет каждый день названивать. Н-да… Но обещание – есть обещание. Группа останется ждать. Пусть и действительно до осени, но останется.
Лавров сел рядом со Свешниковым.