Взрывоопасный гном

Шихорин Александр

Говори что хочешь, фройляйн, но эту твою сторону я теперь игнорирую. Семейная жизнь научила меня массе полезных вещей. Например, тому, как бороться с детскими капризами. И хотя между взбалмошной ста двухлетней эльфийкой и пятилетним оболтусом существовала огромная разница в жизненном опыте, восприятии и желаниях, метод противодействия был одним и тем же.

Просто. Игнорируй.

Свернув за угол мы обнаружили то, что искали — лестницу, ведущую на подвальный этаж, которая вновь не оправдала моих ожиданий. Обычный деревянный пролёт, надёжные перила, крепкие, ни разу не скрипнувшие,

ступеньки. Подвальный этаж тоже производил впечатление самого обычного хозяйственного этажа. Разве что лампы тут висели масляные, а не из светящихся цветов, как это обычно было в эльфийских зданиях.

Я открыл первую попавшуюся дверь и попал в чулан, доверху полный разных швабр, метёлок и прочего инструмента, к которому тут явно давно никто не притрагивался. Примерно та же ситуация наблюдалась и дальше. Склад, кладовки, винные стеллажи. Чем глубже мы заходили, тем крепче становилось моё убеждение, что мы тут ничего не найдём. Судя по лицу принцессы, её одолевали те же мысли.

А потом, за очередной безликой дверью, мы нашли то, что пытались найти.

— Ох, — пискнула эльфийка, заглянув в комнату из-за моей спины.

Да уж, действительно, «ох», майн готт.

— Это у вас как, в порядке вещей для особняка лорда иметь пыточную? — решил уточнить я на всякий случай. — Или же нет?

— Конечно же нет! — возмутилась она. — Пытки — одно из самых наказуемых преступлений в Оратории.

— Похоже, что хозяин особняка об этом не знает, фройляйн, — хмыкнул я и вошёл внутрь.

Тут было всё то, чего я ожидал ещё с самого порога особняка. Ржавые цепи, свисающие с потолка, очаг для нагрева инструмента, аккуратно разложенного во всём своём сомнительном великолепии на столике неподалёку, кресло с ремнями, в сиденье которого прятались выдвижные иглы, внушительная дыба и множество других предметов и механизмов, о целях которых я не хотел задумываться или вспоминать.

В комнате стоял тяжёлый затхлый запах гниющих тряпок и тронутого сыростью металла, который исходил от бесформенной кучи одежды и доспехов, сваленных в углу, сразу возле настенных кандалов. И везде, куда ни кинь взгляд, темнели бурые потёки.

— Майн готт… Ну, если это не считать доказательством, то я даже и не знаю, фройляйн, — буркнул я, осматриваясь.

Однако девушка ничего не ответила, уставившись в угол с тряпьём со странным выражением на лице. У неё что, шок?

— Ты в порядке? — позвал я, забеспокоившись.

— Что? — встряхнулась принцесса и неожиданно спросила. — Прости, ты не мог бы помочь мне вон там?

Она кивнула в сторону той кучи. Надо полагать, хочет поискать какие-нибудь личные вещи жертв, но сама боится? Я кивнул и подошёл к дурно пахнущей груде, но когда я попытался её разворошить, эльфийка вдруг меня остановила:

— Подожди, — девушка решительно подошла поближе. — Не с этим.

Она вдруг наклонилась позади меня в сторону стены и забренчала цепями. Я начал было поворачиваться, чтобы узнать, что Эйлити там углядела, как вокруг одного из моих запястий с щелчком сомкнулся холодный металл. А через мгновение сомкнулся вокруг второго. Всего за пару секунд я стал прикованным к стене орком. Да ещё и лицом к стене.

Да что

с ней не так, майн готт?!

— Зачем? — только и смог спросить я через плечо, хоть и хорошо представлял как ответ на свой вопрос, так и то, какую помощь на самом деле имела в виду эта девчонка.

— Ну, сначала я хотела раздеться и приковать саму себя, — она, как ни в чём ни бывало, пустилась в объяснения. — Но потом я подумала, что будет глупо, если ты вдруг опять начнёшь петь свои песни про семью и мораль.

— И ты решила приковать меня? — я яростно подёргал цепи, проверяя их на прочность, но те радостным звоном сообщили, что с этим делом у них полный порядок. — Тебя не смущает, что мы в пыточной?

— Совсем чуть-чуть, — она лишь беззаботно пожала плечами в ответ и, приблизившись, запустила руки прямо под кольчугу и, поводив немного по моему торсу, скользнула к ремешкам-завязкам на штанах.

Я пытался дёргаться, но принцесса-извращенка вцепилась в меня, словно клещ, так что я сдался и решил просто подождать, пока она сама не поймёт тщетность своих попыток. Ведь, без прямого разрешения игрока, никто не мог напрямую взаимодействовать с его вещами. Местная защита от воровства. Странно, что она всё ещё этого не поняла, особенно после того, как не смогла снять со спящего меня бельё в таверне, которое, в принципе, не снимается даже хозяином.

С лёгким шуршанием штаны упали вниз и я остался стоять в одних трусах и кольчуге. Майн готт…

— Как… Как ты их сняла, фройляйн? — спросил я в замешательстве.

— О чём ты? — удивилась она. — Я развязала завязки. Как ещё их можно снять?

— Но… — я откровенно запаниковал. С такими новостями и без следующего элемента одежды можно остаться! — Но ведь без моего разрешения другие игроки не могут!.. Другие… Игроки?..

Увидев, как она задумчиво улыбается, глядя на меня, я невольно затих. Она смотрела оценивающе, словно хищница, после чего подошла поближе и, встав на цыпочки и закинув свои руки мне на шею, она притянула меня вниз, насколько позволили цепи, и прошептала:

— Вы, игроки, гости в этом мире, — в её голосе отчётливо слышались игривые нотки. — И многие ограничения мира распространяются только на вас.

Невольно меня бросило в холодный пот. Она действительно отдаёт себе отчёт в том, кем является на самом деле? Или просто кто-то так заморочился с проработкой персонажа? Если второе, я требую немедленно уволить его за аморальность. Если первое… Моё желание немедленно вызвать полицию, считается за то, что она прошла Тест Тьюринга? Да? Нет? Майн готт!

Внезапно фройляйн отцепилась от меня и направилась к столику, где располагался пыточный инструмент.

— Эээй, ты что задумала? — я занервничал ещё больше и снова проверил цепи на прочность.

— Я не совсем понимаю, почему, — задумчиво ответила она, водя пальцем по предметам, — но у меня ни разу не получилось снять твоё исподнее. Так что я решила, что в следующий раз просто его разрежу!

Девушка повернулась в мою сторону и на её лице играла ослепительно-невинная улыбка, которая сделала бы принцессу сокрушительно очаровательной… Если бы не зажатый в руке кривой нож, покрытый засохшей кровью.