Взвод специальной разведки

Тамоников Александр

Майор обернулся с переднего сиденья:

— Куда конкретно подъехать?

— К хирургическому отделению!

Водитель остановил машину возле длинного барака и ряда больших палаток за ним, помеченных большими красными крестами на белом фоне. Это для духов. Хотя им без разницы, что обстреливать. Колонну ли, боевую группу, штаб или госпиталь. Наши, в отличие от них, если выходили на полевые медицинские пункты моджахедов, их не трогали. Это был негласный закон, и ему следовали.

Выходя из «УАЗа»

с пакетом, Александр думал об одном. Лишь бы сейчас Соня была свободна, лишь бы не на операции. В противном случае придется оставить посылку, а когда он затем увидит женщину? И каким образом встретится с ней?

Он вошел в приемный покой. За окошечком сидела миловидная девушка.

Поздоровавшись, Калинин спросил:

— Скажите, пожалуйста, могу ли я увидеть Волкову?

— Соню?

— Да.

— Наверное, сможете, ее бригада утреннюю операцию закончила, и сейчас должен быть перерыв. Я постараюсь ее вызвать. Как вас представить?

— Представьте как офицера, доставившего ей посылку от матери и весточку от сына.

— Так вы из Союза?

— Да, только что прилетел!

— Ну, тогда найду ее. Подождите на диване, пожалуйста.

Александр присел на потертый кожаный диван. Его охватило волнение. Такое, которого он никогда не испытывал в бою. Он страстно желал увидеть Соню и одновременно боялся этой встречи. Ждать пришлось недолго. Открылась боковая дверь, и в небольшое помещение приемного покоя вышла ОНА. Соня, увидев Александра, остановилась. В ее глазах мелькнуло изумление. Она посмотрела вокруг, но в комнате находился один Калинин.

Александр встал:

— Здравствуй, Соня! Это я жду тебя!

— Вы?!! Но мне сказали, офицер от мамы и сына! Так…

— Да! Это я приехал передать то, что просили доставить Лидия Тимофеевна и Сережа.

Соня была в замешательстве.

— Ничего не понимаю! Давайте выйдем.

И пошла на выход. Калинин последовал за ней.

Сбоку от входа в приемный покой стояла скамейка. Она присела на нее. Александр протянул женщине пакет, в котором лежали сверток и письма.

— Извини, Соня! У меня, к сожалению, мало времени, машина ждет, в штаб надо. Сережа на словах просил передать, что он ведет себя хорошо, и это правда, я сам убедился. И еще… что очень ждет тебя!

— Но каким образом вы встретились с мамой и сыном?

— Это долгая история, а я тороплюсь. Расскажу все в другой раз! А сейчас, честное слово, у меня считаные секунды.

— Хорошо! Но все это невероятно!

— Для меня встреча с твоими близкими также была неожиданна. Но, как оказывается, в жизни все бывает. И еще, Соня, перед тем как уйти, прошу простить меня за тот чудовищный вечер. Прости, если сможешь, конечно. Если бы ты знала, как я раскаиваюсь.

Водитель «УАЗа» подал сигнал.

Калинин не услышал

ответа.

Он встал, бросил:

— До свидания!

И поспешил к машине, оставив женщину задумчиво сидеть на скамейке. Старший лейтенант чувствовал на себе ее взгляд. И он жег ему затылок. Но в нем не было ненависти, уже не было, и это тоже чувствовал офицер. Он хотел обернуться, но сдержал себя. Лишь из окошка задней дверки посмотрел в ее сторону. Соня глядела на машину.

Водитель развернул «УАЗ» и по команде замполита взял курс к штабу мотострелковой дивизии.

В Особый отдел зашли вместе с Соловьевым.

Встретил их капитан. Это был лощеный тип с тонкими усиками, ухоженной прической, облаченный в безупречно выглаженную форму. Всем своим видом он старался показать, что является не каким-то там войсковым офицером, а сотрудником КГБ, представителем службы армейской контрразведки.

Замполит представил ему Александра:

— Перед вами старший лейтенант Калинин.

— Так-так-так, ну и где ваше «здравия желаю», товарищ старший лейтенант?

Этот тон вызвал раздражение у командира взвода. Он ответил грубо:

— Там же, где и ваше приветствие старшего по званию. — Он указал на Соловьева.

Наверное, не следовало так вести себя с особистами, но Александр не привык просчитывать варианты поведения с любым начальством, а всегда оставался самим собой.

На его ответ капитан удивленно поднял брови:

— А вы у нас, оказывается, ершистый?

— Какой есть, товарищ капитан!

Особист повернулся к Соловьеву:

— Товарищ майор, вы можете ехать к себе в часть, Калинин останется у нас как минимум на сутки.

Замполит спросил:

— Позвольте узнать, почему?

— Не все и не всегда можно объяснить! Так что езжайте, мы сообщим вам, когда сможете забрать своего взводного.

Но Соловьев уперся:

— И все же, капитан, я хочу знать причину столь длительной задержки своего подчиненного. В конце концов вы не прокуратура и даже не прямое командование, чтобы без ведома непосредственного начальника задержать кого-либо!

Капитан, поняв, что его синие просветы на погонах и кант на брюках никак не действуют на майора, недовольно объяснил:

— Ну, хорошо. К старшему лейтенанту у нас есть ряд вопросов. Беседу с ним должен был провести майор Гуреев, но, к сожалению, он отсутствует и будет только утром. Так что мне поручено предварительно переговорить с Калининым, ну а завтра с ним потолкует Гуреев. Этого объяснения достаточно? И никто, майор, вашего офицера не собирается задерживать. Пока, по крайней мере. Ночь он сможет провести в офицерской гостинице штаба соединения. Хотите — можете и вы остаться, только вот при разговоре с Калининым вы присутствовать не будете!