Взять свой камень
Шрифт:
– Держись, – сразу обоим улыбнулся Антон.
Вскинув автомат, он ударом ноги распахнул двери и дал длинную очередь. Полетели щепки от буфетной стойки, за которой сидел немецкий телефонист, шарахнулись к стене согнанные люди, уронил карабин стоявший у противоположных дверей охранник и начал валиться на пол; бинтовавший раненого солдата санитар поднял вверх дрожащие руки, а сидевший на стуле комендант метнулся к окну. Вторая очередь сломала его пополам уже на подоконнике. Брызнули осколки выбитых пулями стекол, а Волков уже летел к другим дверям, выводившим на маленькую привокзальную
Через площадь, от домишек города, бежали к вокзалу несколько солдат, торопливо передергивая затворы карабинов.
– Возьмите! – обернувшись, Антон показал на лежавшего на полу Сорокина. – Быстро через площадь и потом в разные стороны. Быстро! Макар, выводи людей!
Несколько женщин подхватили военврача и потащили следом за выскочившим из здания Макаром с девочкой на руках. Остальные бросились врассыпную.
– Скорее! – закричал Волков, дав очередь по немцам, бежавшим на площадь. – Влево, к садам!
Не ожидавшие боя солдаты отступили, ища укрытия.
Не переставая стрелять, Антон начал пятиться следом за убегавшими к садам людьми. Вот они уже сломали забор, платья женщин замелькали между яблонь и слив, на ветвях которых завязались маленькие, еще зеленые плоды.
Отбросив замолчавший автомат – кончились патроны, – капитан побежал к пролому в заборе. Тонко пискнула у виска пуля, он метнулся в сторону, влетел в сад, догнал тащивших Сорокина женщин и, с трудом переводя дыхание, поторопил их:
– Скорее, бабоньки, скорее, милые!
Гудело за их спинами пламя, пожиравшее станцию, строчили немецкие автоматы, но в их хоре Антон уже не слышал знакомого звука ППШ Денисова. Еще раз прощай, Александр Иванович!
Не в силах больше сдерживать нетерпение, разведчик сам подхватил на руки военврача и, сгибаясь под его тяжестью, побежал вперед. Сзади гулко топал сапогами Макар.
– Уходите! – просипел он женщинам. – Уходите!
Несколько минут они продирались сквозь колючие кусты крыжовника и малины, перебежали какую-то улочку, нырнули в приоткрытую калитку и снова пробирались через сад. Руки у Антона затекли, дышать стало тяжело, и поэтому, услышав зовущий их знакомый голос, он облегченно вздохнул.
– Сюды! Сюды! – стоя на телеге, призывно махал шапкой дед Прокоп.
Нетерпеливо приплясывали запряженные в телегу кони, стуча копытами по плотно утоптанной земле узкой дороги, пританцовывал дед, держа в руках вожжи, ревели на недалекой вокзальной площади моторы немецких машин, стелился по небу черный дым пожара.
– Вот так вот, осторожненько, – опуская не телегу свою ношу, проговорил Волков. Сорокин в ответ только слабо улыбнулся.
Подбежал Макар, посадил Настеньку, вспрыгнул сам и, помогая сесть на телегу Антону, крикнул:
– Гони!
Хлопнул по спинам лошадей кнут, кони рванули и понеслись к лесу. Неожиданно наперерез им из кустов бросились двое – грязные, с автоматами в руках завклубом Сашка Тур, зажимавший ладонью рану на плече, и радист Костя. Дед Прокоп натянул вожжи, давая им возможность вскочить в телегу.
– Задело, – отвечая на вопросительный взгляд капитана, смущенно усмехнулся бледный Сашка. – Ничего, до победы
Кони скачками несли телегу к лесу. Вскоре глуше стали звуки стрельбы и гул пожара. Постанывал от толчков Сорокин, всхлипывала еще не успокоившаяся Настенька, а Антон бережно ощупывал надетый под рубаху брезентовый пояс с кожаной папкой и гранатами. Нашел, через невозможное прошел, но выполнил задание! Теперь скорее в лес, чтобы их не нашли, не пустили по следу собак, не начали прочесывать лесной массив и сторожить выходы из него на всех дорогах и у каждой деревни.
– Долго еще? – сворачивая самокрутку и просыпая на колени табак, спросил Путко. Руки у него дрожали от пережитого, и он никак не мог поверить, что жив, что выбрался вместе с лихим капитаном из огненного ада.
– Ни, – обернулся дед, – версты четыре, а потом по болоту. Черти с фонарями не сыщут, а немцы… куда им!
– Поляна нужна будет, – отдышавшись, сказал Антон. – Длинная и ровная, чтобы сел самолет.
– Найдем, – нахлестывая лошадей, заверил дед. – А еще один ваш?
– Не один, – глухо ответил Волков.
– Понятно… – протянул Прокоп. – Эх, жисть! Вона, какая война пошла, даже дитям малым от ее никакого спасения нету.
– Ништо, – глубоко затянувшись, Макар выпустил из ноздрей сизый махорочный дым. – Переломаем!
Шумел ветер в кронах деревьев, смыкавшихся над лесной дорогой. Тарахтели колеса телеги, дробно постукивали копытами сытые кони, унося сидевших на повозке людей в лесную чащу, в край нехоженых троп и гиблых болот, кабаньих лежек и волчьих логов, туда, где, если верить рассказывающим предания старухам, еще растет разрыв-трава и расцветает на праздник Купалы легендарный цветок папоротника…
Глава 10
К 10 июля на большинстве участков фронта наступление немецких войск группы армий «Центр» было временно приостановлено. К этому моменту немецкие 3-я и 2-я танковые группы вышли на рубеж рек Западная Двина и Днепр, однако все их попытки форсировать Днепр с ходу успеха не имели. Врагу удалось на отдельных участках форсировать Западную Двину и захватить город Витебск. Положение на Западном фронте оставалось крайне тяжелым, но немцы уже были вынуждены сократить масштабы последующих операций.
12 июля командование группы армий «Центр» доносило в генеральный штаб сухопутных войск о своих намерениях на ведение последующего наступления: «Общее положение со снабжением и обеспечением группы армий, включая и воздушные силы, требует определенных ограничений как во времени, так и в масштабах проведения той или иной операции».
В результате, понеся большие потери, войска группы армий «Центр» в конце июля вынуждены были перейти к обороне…
Фрюшоп – ранняя кружка или, если точнее перевести это на русский, – опохмелка. Добрая чарка, выпиваемая утром после хорошего загула, когда вчерашний день за полночь сомкнулся с сегодняшним, когда с веселыми друзьями не считали выпитых кружек пива, рюмок кюммеля или шнапса и уже забыли, сколько пивных ресторанчиков обошли, перебираясь из одного в другой по узким улочкам старого города.