Взятки чужими руками: кто торгует решениями чиновников
Шрифт:
– Придут, не сомневайся.
– А если за Шамаловым еще не пришли, значит он и вправду при делах?
– Похоже на то, – сказал Зубов. – Ну, или мы многого не знаем.
Чтобы посидеть на берегу озера, друзьям пришлось сделать довольно большой крюк, потому что знаменитый дачный поселок преграждал все подступы к воде.
Когда они наконец расположились на песке, Зубов достал припасенные еще в Питере бутерброды и бутылку согревшегося пива.
– Выпей, ты ж не за рулем, – сказал он Колобкову.
– Что ж я один, как алкоголик, буду пить эту теплую гадость, – ответил он. –
– Твоими бы устами, – сказал Зубов. – Я сам жду не дождусь хоть какой-то определенности. Но мне уже повезло. Я на свободе, остальные ждут суда в тюрьме. Все же у нашей профессии есть свои плюсы: всегда можно подключить влиятельных знакомых, чтобы решить какой-то вопрос.
– Как ты считаешь, – задумчиво спросил Колобков. – Если бы Шамалова закрыли в СИЗО, он бы долго там просидел?
– Минут пять, – усмехнулся Зубов. – А вообще, помнишь, как в фильме говорили: «Кто ж его посадит, он же… друг Путина».
Тут оба товарища весело засмеялись. Солнце катилось к закату. Трудно начинавшийся день все же удался.
Суд
Судебное заседание было назначено через месяц. Интерес к нему был достаточно большим: не каждый день судят главу района. Приехали и бывшие сослуживцы Пархомова, и журналисты, и просто зеваки, любители громких дел.
Люди толпились в узком коридоре перед залом заседания. Низкие потолки и обитые старыми деревянными панелями стены навевали тоску и не обещали ничего хорошего.
В толпе стоял и Колобков, пришедший поддержать друзей. Ему хотелось, чтобы все поскорее началось и закончилось, стоять в этой духоте было невыносимо. Он смотрел на мрачную обстановку помещения суда и думал, что не зря у нас в стране так мало оправдательных приговоров. Работа в такой обстановке из кого угодно сделает цербера, не знающего пощады.
Вскоре собравшихся пригласили войти в зал. Свои места заняли присяжные заседатели, через несколько минут ввели и обвиняемых. Все трое, Пархомов, Зубов и Дубинин, шли, понурив головы. Никто из них не мог сказать, чем закончится этот суд.
Разумеется, Юрий, покровитель Колобкова и Зубова, приложил некоторые усилия, нашел самого умелого адвоката. Но даже он не мог быть абсолютно уверенным в успехе дела. Дело было резонансное, и отпустить Зубова из зала суда просто так судья не смог бы, даже если бы его попросил об этом очень близкий родственник. Коррупционные дела привлекали сейчас большое внимание – любая поблажка могла вызвать кривотолки.
В зал вошел судья, присутствующие, по традиции, встали. Началась изматывающая бюрократическая процедура. Прокурор и адвокат вызывали своих свидетелей. Те повторяли то, что рассказали во время следствия. Некоторые из них, например, секретарша Зубова в Доме садоводов, не имели прямого отношения к делу, поведали о том, какой замечательный человек рискует попасть в тюрьму.
Судья слушал всех, не перебивая. Иногда казалось, что он давно знает, чем закончится дело.
Тем не менее, Дубинин пока не падал духом. Даже после того, как в зал вошла Мария Желткова и еще раз подтвердила,
Понятно, что он увяз в этом деле по самые уши, но ведь должны же присяжные принять во внимание тот факт, что он еще молод, и влип в эту историю исключительно по своей глупости!
Суд шел несколько дней. Судья и присяжные изучили почти двадцать томов уголовного дела. Обстоятельства его были достаточно ясны, можно было выносить решение. Правда, у обвиняемых было право на последнее слово. Зубов и Пархомов от него отказались. Дубинин же решил сделать заявление. Узнав об этом, судья недовольно вздохнул и попросил не затягивать с рассуждениями.
– Ваша честь, – начал Дубинин. – Я давно признал свою вину, и все доказательства говорят против меня. Но все же я заслуживаю снисхождения. Я хотел бы объяснить вам, почему решил заняться этим неблагодарным делом.
Услышав эти слова, Колобков нервно заерзал на своем месте. «Не хватало еще, чтобы он меня заложил», – подумал он.
– Я согласился стать посредником при передаче взятки потому, что у меня не было возможности как-то реализовать себя в другой сфере жизни. Я понимал, что сделать карьеру в нашей стране нереально, если у тебя нет связей или богатых родителей. Я пытался найти такие связи, заработать положение в обществе. Да, способ, который я выбрал, противоречил закону. Но для себя я не видел иного выбора. Я долгое работал, был законопослушным человеком. Но все, что мне могла предложить страна – нищенскую зарплату. Я видел, как вырываются вперед те, кто не считался со своей совестью. И решил стать таким, как они, потому что отчаялся преуспеть законным способом. Думаю, многие со мной согласятся, что сейчас очень легко оступиться. Много соблазнов. Я же, в сущности, не сделал ничего плохого. Никого ни к чему не принуждал, не воровал, не продавал наркотики. Я просто собирался передать деньги от того, кто хотел их отдать, тому, кто хотел их взять. Мне еще мало лет. Я не хочу, чтобы этот опрометчивый поступок испортил мне жизнь, поэтому прошу суд и присяжных о снисхождении.
Дослушав речь Дубинина до конца, судья отправил присяжных в совещательную комнату. Они единогласно решили, что все трое виновны. Но Дубинин заслуживает снисхождения. Теперь слово было за судьей.
В ожидании его вердикта Дмитрий боялся даже дышать. Зубов и Пархомов тоже волновались. Непонятно было, что за сроки им дадут. Каждый из них надеялся на условный.
И вот настал момент, когда судья начал читать приговор. «Именем Российской Федерации…», – монотонно читал он тихим голосом.
В зале настала тревожная тишина. Все боялись пропустить самое важное. Наконец он огласили: Пархомову – пять лет колонии, а Дубинину и Зубову – по три года.
Зубов даже вскрикнул от удивления. Он был почти уверен, что его отпустят прямо в зале суда.
– Как же так? – шептал он. – Мы же договаривались…
Дубинин ничего не говорил. Он стоял, опустив голову, понимая, что его судьба решена.
Когда всех троих повели в автозак, Колобков успел передать охране сумку с вещами Зубова, принесенную им на самый крайний случай.