Взывающий
Шрифт:
В отображающем стекле картинка казалась застывшей: большой шатёр на холме, окруженный неподвижно стоящими воинами. Всадники вокруг телег, которых время от времени показывал в малом стекле стеклоглаз совла, кружащего вблизи рубежного лагеря, не были столь неподвижны, но на них Шенай Бартеом почти не обращал внимания. Всадники, кружившие сейчас вокруг лагеря, занимали всё внимание наблюдателей на постах, но ими ниор-цев тоже не интересовался.
— В очередной раз сожалею, что у Пророка нет с собой устройства электросвязи… — пробормотал он, вглядываясь
— Есть разработка устройства, совмещенного с картинником, но в Кодехе сомневаются в использовании молитв для установки связи среди ничейных, — заметил Ниосат Кареши. — Однако Пророк мог бы докладывать, хотя бы оказавшись в уединении…
— Скинический совет считает, что Пророк должен отправляться один и выполнять своё служение без оглядки на рубежный лагерь, — Бартеом по-прежнему смотрел в отображающее стекло. — Кстати, эдона Кареши, удалось наладить дальнюю электросвязь через совла?
— Да, эдона Бартеом. Отправлено сообщение с твоим докладом. Получено подтверждение, пока больше ничего. Скоро смена совла для ближнего дозора, когда поднимется следующий, отправлю запрос на сообщения для нас.
— Хорошо. Эти ничейные поблизости продолжают кружить? — ниор-цев повернулся к наблюдателю в смотровой башенке.
— Да, без изменений. Время от времени прибывает всадник из отряда, сменяет одного из них, тот возвращается к отряду, вероятно, с докладом.
— А от отряда регулярно отправляются в оазис, — добавил Кареши.
— Распорядись поставить на четыре совла скорострелы и подвесить огненные снаряды, эдона Кареши.
— Скорострелы уже стоят на всех совлах, эдона ниор-цев. Огненные снаряды на четырёх, из которых сменяется ближний дозор, и на взлетающем с места, что на быстроходнике.
Всадники Хаб-Элми продолжали скакать вокруг рубежного лагеря, время от времени приближаясь вплотную к защитной сети.
Джэвэд Очивдат встал и несколько мгновений его взгляд жёг глаза смолкнувшего посланника. Затем названный балай всех Хаб-Элми обвёл взглядом избранных сотников. Кагир Фарухан еле сдерживает ярость, Базарган Адинар явно в недоумении, Тархан Утэгэш, как всегда, невозмутим, Митхад Фирун просто ждёт слова балая, не пытаясь что-то обдумывать. Хранитель памяти перебирает свитки, не поднимая глаз. Сарда Бахруш глядит с пониманием и намёком.
— Ты сказал достаточно, посланник заветных. Теперь слушай меня. Я говорю от всех воинов земли Архаб, от всего народа Хаб-Элми, говорю от Сердца Источника!
— Голос Источника с тобой! — Говорящие с Источником подняли вверх кувшины.
— Архаб — земля воинов. Ты можешь договориться с воинами, если у тебя есть богатство, ты можешь угрожать воинам силой, если у тебя её довольно, но ты не можешь вкопать воинов в землю иначе как мёртвыми.
— Голос Источника с тобой! — выкрикнули сотники.
— Если заветные хотят, чтобы сотни Хаб-Элми не ходили в их земли — мы можем на это согласиться. Если вы хотите, чтобы наши сотни не ходили в земли принявших ваш закон — мы можем об этом говорить. Но о том, чтобы мы приняли ваш закон, мы говорить не будем! Вы не прервёте течение Источника, вы не сделаете из нас дон мхарб. Ваш закон мы не примем!
Высочайший
— Иди, посланник. Обычай гостеприимства охраняет тебя сегодня и завтра. Если ты уйдёшь до завтрашней ночи, тебя проводят до лагеря твоих людей и не помешают вам всем уйти прочь. Если у тебя найдутся другие слова для нас, дай знать об этом до утра.
Взывающий
— Он выходит! — в отображающее стекло сейчас смотрели все находящиеся в стенокате, кроме наблюдателя в башенке.
— Эдона Кареши, покажи путь с холма к хижине, — бросил Бартеом. Старший управляющий совлами пробежался пальцами по блоку управления. Стеклоглаз совла выхватил тропинку с холма и толпу внизу. Несколько воинов явно сдерживали кричащих людей.
— Совлы с огненными снарядами к взлёту! Ходовая готовность всем!
Картинка в отображающем стекле показала Пророка, спускающегося с холма в сопровождении двух воинов. Они приближались к беснующейся толпе.
— Быстроходник готов к выходу! Первый и второй тягачи готовы!
Толпа расступилась перед Пророком. Люди размахивали руками и что-то кричали, но не пытались прорваться мимо воинов, удерживавших их на расстоянии.
— Покажи дорогу дальше до хижины, — картинка в отображающем стекле уже поворачивалась и смещалась. Стеклоглаз совла показывал другие толпы людей, и каждую из них сдерживали воины.
— Отменить ходовую готовность. Боевую готовность сохранять для защиты. Совлов на телеги, — Шенай Бартеом отступил от блока управления совлами. Время явить Высший гнев пока не наступило.
“Убирайся прочь! Скажи своим дон мхарб, что мы не желаем быть как они! Воинов не вкопать в землю живыми! Презренный, беги к своим!” — крики сопровождали Пророка до самой хижины. Они не прекратились и после того, как он скрылся внутри: несколько воинов встали в паре десятков шагов, не подпуская толпу ближе, но и не мешая выкрикивать свою ругань и проклятия.
“Они собрались ещё до того, как я начал разговор с их царём,” — размышлял Пророк, расхаживая по хижине. Он чувствовал странное спокойствие, несмотря на исход его встречи. Всё было сказано как должно, и не было сомнений, что царь и знать Хаб-Элми поняли предлагаемое людьми Завета. Подготовленные толпы означали, что и ответ был готов заранее. В земле Архаб услышали слова Пророка — и отвергли их.
В дверь хижины ударил камень.
“Для людей Завета они не представляют угрозы. Они понимают нашу силу и согласятся не мешать нам. Они не могут принять Закон, оставаясь теми хищниками, которых я вижу, и не изменятся, оставаясь живыми.”
Комья земли разбивались о края окна, осыпая пылью земляной пол.
“Следует ли пути Высшей воли намерение привести к Закону этих хищников? Если для этого половину из них понадобится истребить, а другую запугать до полусмерти…”
Решение о любых действиях, включая уход скинии и начало обычных переговоров, было частью служения Пророка скинии. Такого не случалось очень давно, но согласно записям Кодеха северная часть Мци-Хабрит когда-то была царством, отославшим прочь скинию, но ставшим союзником людей Завета. Закон там приняли спустя десятки лет, а к Завету обращались много дольше.