W-51
Шрифт:
Единственное, что эльфы любили и искренне уважали, о чём они заботились, не жалея сил - это лес. Нет, даже так: Лес. С большой буквы. То есть лес в частности, в общем - Природа. Хвалясь, что они хранители жизни, Перворождённые ничуть не преувеличивали. Это и воевать против людей повод (если не учитывать, что последние сами добивались драки, невзирая на разбитые морды). А как же - жизнь не любят, селятся по всей планете, отходы вот в реки сливают... тут сама Мать-Природа (одно из главных божеств в эльфийском пантеоне) не терпит, награждает свиней грозами, штормами, цунами , наконец. И всё равно мало. Вот эльфы
Почему люди всё время, по дороге из трупов, упорно, как лемминги, шли в бессмысленные, самоубийственные атаки на строй эльфийских лучников? Лучшие вожди, что стояли тогда во главе человеческого рода, пусть не прямо, но подсознательно понимали, ощущали главного врага. И лучше всего они врубились в простую, но единственно верную истину: ничего не помешает остроухим покончить с людьми раз и навсегда. Ничего не помешает - кроме самих людей. Потому что род человеческий вписан чьей-то незримой, властной и бесстрастной рукой в "опасный список". Фактически это не то, что разрешение - нет, прямой приказ на уничтожение. Ликвидацию. Судьба, если угодно, пока никто не мог изменить решений эльфов - со времён сотворения Мира прошло не так мало времени, и количество стёртых с лица планеты рас могли указать разве что эльфы, разгребающие древние архивы в Храме.
Сами Перворождённые считали эту деятельность единственно правильной, поэтому и выкладывались на полную катушку. Хорошо устроились - спасали жизнь на планете, и одновременно убирали конкурентов. Только-только высунется росток цивилизации, его хрясь! Так и подмывало подумать: сапогом, но нет, это же Перворождённые, славящиеся изяществом, практически аристократическим, явно не грешной земле принадлежавшей. Ну да, попали... Дитрих зло сплюнул - ото всех этих размышлений веселее не становилось, а энтузиазм, похоже, автоматически скрутился в трубочку и сам полез кое-куда. Не дожидаясь, пока засунут... чёрт!
Майор спал. Или делал вид - обер-лейтенанту всё равно. Он достиг высшей стадии пофигизма - мол, делайте что угодно, хоть пристрелите, и не почешусь.
Размышления прервал донельзя противный звук, как вилкой по стеклу. Раздавался со стороны двери, кто-то пытался сломать замок, надёжно запиравший коридор с клетками, где содержались пленники. Через некоторое время звук прекратился, для того, чтобы взломщики прицелились как следует и засов, издав последний протестующий хруст, сломался.
Пофигизм как ветром сдуло. Дитрих нащупал "Парабеллум", спрятанный под грязной тряпкой, валявшейся на полу клетки. Медленно снял с предохранителя, завёл руку с пистолетом за спину.
– Не торопите события.
Чёрт, что это? А, майор проснулся. Скорее всего, и не спал. Кивнув, обер-лейтенант молча уставился на дверь.
Аккуратно приоткрыв её, из проёма показался человек в серой форме. Ствол "Мп-40" в руках с закатанными по локоть рукавами, казалось, смотрит сразу во все стороны, готов в любую секунду прошить короткой, но не менее смертельной очередью любого, кто осмелится встать на пути у хозяина. Ярко-рыжая шевелюра последнего не оставляла сомнений:
– Клаус!
– Заубер опустил оружие.
– Что ты здесь, твою мать, делаешь?
Автоматчик тут же резким движением направил ствол "Мп-40" на командира. Узнав, сразу убрал. Затем обернулся к полуоткрытой двери и приглашающее махнул рукой. Следом в комнату вошла девушка, светло-коричневые волосы закрывают лицо, но, судя по тому, что смог разглядеть Дитрих, ей вряд ли стукнуло больше восемнадцати.
И, завершая процессию, в коридоре появились Ганс с закинутым за спину "МГ" и Руди, державший девушку в поле зрения. Снайперский карабин удобно устроился в широких ладонях Рудольфа, казалось, только дожидаясь момента, чтобы ожить. Не так импульсивно и громко, как автомат Рыжего, но одиночные сухие щелчки таят не меньшую опасность.
– Герр обер-лейтенант, - испустил вздох счастливого облегчения Рыжий.
– Это вы! Мы здесь, чтобы вытащить вас отсюда. Надо отступать, обход коридоров делается раз в пятнадцать минут.
– Подожди, - поднял руку Дитрих.
– Как выкарабкались?
– Честно говоря, сам не знаю, - пожал плечами автоматчик.
– Думаю, чудом. Даже на фронте так не везло.
Дитрих почесал в затылке.
– Хорошо. А... там ещё кто-нибудь... ну... выжил?
Клаус сглотнул.
– Нет, герр обер-лейтенант, - покачал головой автоматчик.
– Больше никого.
– Значит, никого, - протянул Дитрих.
– Чёрт. Ладно, давайте валить. Для начала хотя бы из этой вонючей клетки.
С этим делом проблем не предвиделось - и, правда, мощный приклад винтовки шутя справился с висячим замком, не сравнимым с тем, что преграждал вход в коридор с клетками. Ещё бы - не гномья башка...
Обер-лейтенант и Михаэль выбрались из клетки. Суставы затекли, пришлось проделать несколько упражнений. После этого бывшие пленники стали чувствовать себя лучше - в любом случае, свобода перспективнее грязной клетки и рабства на Южном материке.
– Кто это?
– приняв строгий вид, указал на незнакомку Дитрих.
– Да, да, Клаус, я тебя спрашиваю!
– Из местных бандиток, захвативших вас, герр обер-лейтенант, - развёл руками Рыжий.
– Теперь с нами, пока не выберемся.
– Где подцепили?
– На нас напали её... э-э... коллеги, - объяснил Клаус.
– Понимаете, мы взяли Лику в плен.
– Согласилась сотрудничать, провела нас сюда без шума, да и вообще сказала, что вы здесь. Ну, форма, странный вид... мы и рискнули.
– Хорошо, замнём для ясности, - вступил в разговор прагматичный майор.
– Надеюсь, есть хотя бы приблизительный план?
Рыжий с надеждой посмотрел на Руди. Тот, не ожидавший такого коварства, взглядом переадресовал вопрос Гансу. Последний тут же сделал обиженный вид, и уставился на Клауса. Автоматчик выругался про себя - в принципе, и не ждал другого результата, почётная обязанность всегда оправдываться перед начальством вечно лежала на его плечах, язык-то подвешен.
– План есть, - медленно, тщательно подбирая слова, начал Клаус.
– Вытащить вас всех из этой дыры, например.