W-51

Ришелье Ник

Подбежав вплотную, Клаус ловко выбил меч. Пулемётчик, наконец оправившийся от потрясения, бросил каску с грибами и, стянув "Мг-34" из-за спины, навёл оружие на пленницу.

Из чащи показался обеспокоенный снайпер.

– А-а, это ты, - облегчённо сказал Рыжий, вскинувший вначале автомат.
– Спасибо за огневую поддержку.

– Не за что, - в тон отозвался Руди.
– Кто напал на вас? И что здесь делают?

– Вот сейчас мы это и узнаем, - ответил автоматчик.
– Ганс, займись ею. Нам нужна информация!

– Сейчас ты

расскажешь обо всём, понятно?
– прокричал пулемётчик, брызжа слюной от злости.
– За всё ответишь! И за грибы, и за мой испуг!

Амазонка сжалась и, бессвязно что-то бормоча, заплакала.

Единственная живая мечница - девушка лет семнадцати, а то и шестнадцати. Что делает среди громадных, донельзя разозлённых фурий, непонятно. Вид самый невинный, у ангелов вряд ли получится лучше. Лицо перемазано грязью или сажей, не разберёшь. Сразу вспоминается Гаврош. Ничего, что лягушатник, теперь и еврей - брат родной, по сравнению с местным дурдомом. Глаза смотрят испуганно, в чём-то по-детски наивно. Так и хочется дать конфетку...

"Отлично, старина, осталось придумать, как это чудо разговорить, - подумал автоматчик.
– Надо аккуратно, без грубостей, только сильнее плакать будет".

– А ну прекрати реветь!
– громыхнул Ганс, для убедительности помахав перед носом пленной автоматом, позаимствованным у Клауса.

Эффект оказался прямо противоположным.

– И чего ты добился?
– не выдержал Рыжий, видя, что плач не только не прекратился, но наоборот. Увеличился по громкости и нервности.

– Ну, - буркнул пулемётчик.
– Я же помню, памятка по допросам пленных солдат...

– Засунь памятку в задницу!
– ругнулся Рыжий.
– Это не солдат, не видишь?

– Ну-ну, - язвительно заметил Ганс.
– Реветь не солдат, а как мечом размахивать...

– Если бы я допрашивал ту, с луком, памятка оказалась бы лучшим помощником, - Клаус постучал костяшками пальцев по темечку.
– А это явно новобранка. Нет опыта, злости, и всего прочего, чем обладает солдат! Перед нами зареванная девчонка, неизвестно как оказавшаяся в компании воинственных дамочек с тяжёлыми железяками, неужели непонятно?

– Знаешь что?
– обиделся пулемётчик.
– Я соглашусь. Но допросишь сам. Ну же, вперёд! Я жду, я в предвкушении шоу, что сейчас разразится! Чего стоишь? Нужна информация - вперёд!

– Ага, щаз, - усмехнулся Рыжий.
– Поздно! Напугал до смерти, теперь жди, пока не успокоится. Спасибо, мастер допроса! Оказал неоценимую услугу!

– Это тебе спасибо, - не остался в долгу Ганс.
– Такой умный, допрашивал бы сам.

– Я думал, своими мозгами дойдёшь до правильного решения, - автоматчик зло сплюнул.
– Хотя с чего бы это?

– Послушай, а ты не охренел?
– начал пулемётчик.
– Я тебе...

– Хватит уже, достали!
– потерял терпение Руди.
– Сколько можно говниться из-за такой ерунды! Давайте, пристрелю её, и дело с концом!

– Не надо!
– амазонка прекратила плач.
–

Я всё скажу.

– Тебе надо составлять памятки по допросам, - похвалил снайпера Клаус. И обратился к пленнице.
– Будешь отвечать на вопросы. Коротко и ясно. Имя?

– Лика, - ещё не оправившись от плача, ответила девушка.
– С ударением на "и".

Пользуясь запуганностью пленной, автоматчик расспросил обо всём. Узнал, где располагается лагерь "Свободных амазонок", а также немало интересного из жизни пленницы. Местами переходя на плач, та рассказала, что в банду попала совсем недавно - около недели назад на деревню напали какие-то разбойники, из другой шайки. Оставшись без семьи и крова (дом сгорел в пожаре), Лика принялась бродяжничать по лесам, где девушку и подобрали "амазонки". Молодостью и неопытностью объяснялось промедление в бою, спасшее ей жизнь.

– Лагерь находится в чаще леса, частично под землёй, - объясняла Лика.
– Там много ходов, тоннелей, и даже парочка подземных залов. Это гарантирует безопасность.

– Кто рыл?
– поинтересовался Рыжий.
– Вы?

– Нет, - мотнула головой амазонка.
– Там до нас... никто не знает, чья работа...

– Несущественно, - перебил Клаус.
– Чем ваша банда занимается? Есть что-то надо, не правда ли?

Оказалось, "Свободные амазонки" промышляют грабежом караванов и рабовладельческим делом. Автоматчик тут же вспомнил колонну с людьми в клетках. Вспомнил, и едва смог удержаться от выстрела прямо в лоб этой разбойнице. Помешали две вещи. Во-первых, Рыжий нуждался в информации, ну а вторым фактором послужило сознание того, что пленная в этой шайке всего неделю, и просто не успела совершить много злодеяний. Немец поверил.

Конечно, Лика могла и привирать, но, повоевав, Клаус научился распознавать людей. Французская кампания длилась не очень долго, но любой, участвовавший в боевых действиях человек, мог смело говорить, что прожил неделю, как пять лет. Война меняет, причём резко. И Рыжий не являлся исключением. Ведь одно дело - знать кого-то в мирное время, и совсем другое - на передовой. Там люди резко меняются ролями - тот, кто слыл тихоней, может стать волевым решительным командиром - если не убьют в первом же бою. И наоборот: вечно всех задиравший, лидирующий в обычной обстановке "мачо" сразу же сдувается под пулемётным обстрелом. И думает лишь о том, как быстрее убежать подальше от ужасного места.

Поэтому автоматчик мог смело заявить, что разбирается в людях. И, всмотревшись в заплаканное лицо девушки, Клаус понял: не врёт. Историю о пережитых мучениях Лика рассказала, не лукавя.

– Не слыхали о двух странных людях?
– не особо надеясь на успех, спросил Рыжий.
– Носят ту же одежду, что и мы, - автоматчик покосился на Ганса и Рудольфа.

Девушка несколько секунд рассматривала солдат, затем задумчиво спросила:

– Может быть, у тех, кого вы ищете, на голове не эти странные шлемы, а плоские шапки? Не похожи ни на что...