Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Люк Седирэ скомандовал своим штурмовикам выступить вперед, и мощные двигатели их прыжковых ранцев легко подбросили воинов к черневшим в боку корабля пробоинам. Как и ожидал Локен, Люк первым оказался внутри и без промедления нырнул в темное чрево корабля. Его воины последовали за командиром и вскоре скрылись из виду. Абаддон и Аксиманд отыскали другие пробоины и стали подниматься по еще дымящимся обломкам к дырам, оставленным снарядами титанов. Аксиманд, на мгновение обернувшись, недоумевающе пожал
Сам Воитель легко, словно по отлогому склону холма, поднялся по груде обломков, и Верулам Мой последовал за ним.
Через несколько мгновений на пустынном болоте остались только Торгаддон и Локен со своими ротами. Гарвель ощущал молчаливое недоумение своих воинов. Они стояли в ожидании приказа вступить в бой, но их капитан не мог отдать такого распоряжения.
Из оцепенения всех вывел Торгаддон — он громким голосом стал отдавать приказы оставшимся Астартес. Вскоре вокруг позиции образовался кордон, разведчики Неро Випуса заняли наблюдательные посты у кромки тумана, а отделение Брейкспура поднялось по грудам обломков, чтобы наблюдать за выходами из «Славы Терры».
— Так что именно ты сказал командующему? — спросил Торгаддон, возвращаясь к Локену через озерцо жидкой грязи.
Локен стал припоминать все произошедшие между ним и Воителем разговоры с тех пор, как они ступили на поверхность спутника Давина. Он пытался отыскать хоть какой-то намек на оскорбление, но не мог найти ничего такого, что оправдывало бы отстранение его и Торгаддона от сражения с Тембой.
— Ничего особенного, — ответил он. — Только то, о чем я уже рассказывал.
— Тогда я не вижу в этом никакого смысла, — сказал Торгаддон, безуспешно стараясь стереть со лба грязь и только больше размазывая ее по лицу. — Хотелось бы знать, зачем ему понадобилось лишать нас этой потехи? И почему он выбрал Моя?
— Верулам — опытный офицер, — заметил Локен.
— Опытный? — ухмыльнулся Торгаддон. — Не пойми меня превратно, Гарви, я люблю Верулама как родного брата, но он рядовой офицер. Ты это знаешь не хуже меня, и в этом нет ничего плохого, Император знает, нам нужны рядовые офицеры, но это не тот воин, который должен быть рядом с Воителем в таком деле.
Локен ничего не мог возразить Торгаддону, он был озадачен приказом Хоруса не меньше.
— Я не знаю, что тебе и сказать, Тарик. Ты прав, но командир отдал приказ, и мы обязаны его выполнять.
— Даже если знаем, что приказ бессмысленный?
У Локена не было ответа на этот вопрос.
Воитель и Верулам Мой вели передовой отряд штурмгруппы по темному и душному пространству «Славы Терры» через неестественно искривленные отсеки между покореженными и покрытыми плесенью переборками. Затхлая вода сочилась из щелей, а порывы влажного ветра, заблудившегося в останках корабля, звучали вздохами призраков.
Сгнившие и съеденные червями полы представляли немалую опасность, но Астартес не теряли времени и быстро пробирались к командной рубке.
Постоянные донесения Седирэ через непрерывный треск помех информировали о продвижении головного отряда по безжизненному и пустому кораблю. Его группа была, по-видимому, совсем недалеко, но голос Люка постоянно пропадал, так что невозможно было разобрать каждое третье слово.
Чем дальше они углублялись в чрево корабля, тем хуже становилась связь.
— Эзекиль, — сказал Воитель в микрофон вокса на своем воротнике, — доложи о своих успехах.
Раздавшийся голос Абаддона был почти неузнаваем, громкий треск и шипение превращали его слова в бессмысленное бормотание:
— Двигаемся… чр… з… лубу… У нас… фланг… тель…
Хорус щелкнул по воксу:
— Эзекиль? Проклятье!
Хорус повернулся к Веруламу.
— Попробуй связаться с Эребом, — сказал он и снова занялся воксом. — Маленький Хорус, ты меня слышишь?
Опять раздалось шипение помех, затем прорвался едва слышный голос:
— …артиллерийская палуба… медленно… снаряды, …обезвредить… двигаемся…
— Эреба не слышно, — доложил Мой, — но он должен быть уже на противоположном борту корабля. Если помехи на таком небольшом расстоянии не позволяют говорить с рядом идущими воинами, то вряд ли вокс-линки пробьются через все судно.
— Проклятье! — снова бросил Хорус. — Ладно, давай двигаться дальше.
— Сэр, — остановил его Мой. — Могу я высказать предложение?
— Если это предложение вернуться назад, забудь о нем, Верулам. Задеты моя честь и доброе имя всего Похода, и никто не сможет сказать, что я повернул назад.
— Я понимаю, сэр, но капитан Локен, возможно, был прав. Мы подвергаем себя напрасному риску.
— Вся жизнь — сплошной риск, друг мой. Каждый день, который мы проводим вне пределов Терры, — это риск. Каждое мое решение — тоже риск. Мы не можем не рисковать собой, иначе мы ничего не добьемся. Если капитан будет в первую очередь заботиться о сохранности корабля, он никогда не выйдет из порта. Ты хороший офицер, Верулам, но ты не видишь возможности проявить героизм, как вижу ее я.
— Но, сэр, — возразил Мой, — мы не можем связаться с остальными группами и не имеем представления, что ожидает нас в глубине корабля. Простите, если я суюсь не в свое дело, но блуждание вслепую, чем занимаемся мы, не похоже на героизм. Это больше напоминает проверку догадок.
Хорус наклонился к Мою:
— Капитан, ты не хуже меня знаешь, что искусство войны состоит из построения предположений о том, что находится на противоположной стороне горы.
— Сэр, я понимаю… — заговорил Мой, но Хорус не дал ему себя перебить: