Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Ближе, на краю тумана, Ультрадесантники сцепились в рукопашной схватке с Несущими Слово. Синева лоялистов против красного цвета предателей. Пощады не просят и не дают.
Вентан перезаряжает болтер, проверяет меч и подбирает штандарт. Древко покрыто полосами потеков крови и украшено несколькими отпечатками окровавленных ладоней.
— Я возвращаюсь в бой, — говорит он Селатону. — Защищай дворец.
Он слышит жужжание из-под левого уха и инстинктивно отвечает, еще не успев осознать, что это такое.
— Вентан? Говорит Сулл.
— Сулл?
—
Вентан подтверждает. Он оборачивается к Селатону и прочим офицерам.
— План меняется, — произносит он. — Я возвращаюсь в здание дворца. Держите строй и известите меня, как только ход сражения изменится.
Он разворачивается и начинает уходить через ворота, через покрытые воронками сады, направляясь к побитому фасаду летнего дворца.
В воздухе клубится синий дым, от позиций артиллерии пахнет фицелином.
У него есть надежда. Впервые с начала дня в сердце Вентана есть достойная и надлежащая надежда.
Вентан входит на нижний подвальный этаж. Он ощущает мягкое тепло от работающих машин. Вокруг стоят магосы Механикума, которые наблюдают и контролируют. Несколько трудятся над открытыми интеграторами схем, производя окончательную подстройку.
Таурен стоит в стековом зале, подключенная к пощелкивающей информационной машине пуповиной ММИ. Она выглядит безмятежной.
Когда он приближается, она бросает на него взгляд, однако она слишком занята переконфигурированием системы передачи данных у себя в голове, чтобы говорить.
Сулл глядит на Вентана.
— Нас только что выручила 4-я рота, — говорит ему Вентан.
— Так она и сказала, — отвечает Сулл, кивая в направлении сервера. — Она создает тактический обзор. Я не понимаю деталей, однако делаю вывод, что она собирает и сопоставляет стратегические данные из всех систем и источников информации, к которым может подключиться.
— По всей планете? На орбите? — спрашивает Вентан.
— Еще нет, капитан, — произносит Кирамика, ассистент сервера. — Да данный момент это еще локальный, континентальный уровень. Поскольку информационная машина бездействовала и была изолирована, ее не заразил губительный мусорный код. Сервер расширяет свои возможности пошагово, поддерживая кордоны кодовой защиты, чтобы самой не заразиться при передаче пораженной информации. Также есть некоторые сомнения в том, что этой машине хватит мощности, чтобы координировать всю глобальную ноосферу.
Вентан кивает. Ему нравится, что механикумы никогда не пытаются подсластить какие бы то ни было новости.
— А что с захватом контроля над планетарной оружейной сетью? — интересуется Сулл.
— Нет, — прямо отвечает Кирамика. — Активная сеть под контролем врага и поражена агрессивным мусорным кодом. Все, что может сделать сервер — это собирать
— Стало быть, Таурен вынуждена оставаться пассивной? — спрашивает Вентан.
— Чтобы защитить целостность того, что у нас есть, — говорит Кирамика.
— Но она может собирать и компилировать тактические данные для нас?
— В широких масштабах. Ее магосы уже собирают первые инфосводки.
Вентан смотрит на Сулла.
— Она может снабдить нас материалом для формулировки правильной теории. А затем мы сможем воспользоваться воксом, чтобы координировать практику.
— Будем чертовски рады любому координированному возмездию, — произносит Сиданс, входя в зал. Он срывает заляпанный кровью шлем и ухмыляется Вентану. — Я думал, что ты погиб, Рем.
— А я надеялся, что ты, — отзывается Вентан.
— Все вы любите надеяться, — говорит Сиданс.
Они обнимаются, лязгая броней.
— Всегда есть тринадцатый эльдар, Лирос, — произносит Вентан.
— Двенадцать, всегда лишь двенадцать, — отвечает Сиданс.
Он вырвается из медвежьей хватки и ухмыляется Суллу.
— Рад видеть тебя на ногах, Тей, — говорит он.
— Мы маршируем во имя Макрагга, — холодно отзывается Сулл.
— Маршируй ко всем чертям, куда тебе вздумается, — говорит Сиданс. — А лично я сегодня марширую прямиком к глотке Лоргара. Я видел…
Он запинается и морщит рот от отвращения.
— Погибли люди, братья, — тихо произносит он, улыбка скрылась. — Сейчас я избавлю вас от списка, однако их так много. Друзья, воины, герои. От перечня павших вы будете плакать. Плакать. Ублюдки вырезали нас. Беззащитных. Спящих. Внезапное нападение — почитаемый военный обычай, однако не когда оно исходит от предполагаемого друга. А, уверен, что ты и сам многое видел по пути из порта, Рем.
— Да.
— Я устрою кровавый океан, — говорит Сиданс. — Океан. Я пропитаю землю кровью этих ублюдков. Пущу им кровь так, что не справится никакая затягивающая способность. Насажу их головы на колья.
— Да, месть, — кивает Сулл. — Вполне. Как бы то ни было, нам следует сформулировать прочную теорию.
— К черту теории! — рычит Сиданс. — Это тот случай, когда мы освобождены от обычного подхода к войне как к науке. Это война как искусство. Война как эмоция.
— Ну да, — отзывается Сулл. — Давайте размалюем себе лица и бросимся на вражеские пушки. В конце концов, их больше, чем нас, всего-то в четыре раза. Погибнут немногие уцелевшие, зато, по крайней мере, мы умрем, выражая свою злость. Так что все в порядке.