Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Но и сам советник был достойным сыном Медузы, и сильно походил на свою «мать» — его грубые прямые черты напоминали скалистые утесы на склонах гор, серые глаза словно отражали изорванное великими бурями небо родного мира.
Много десятилетий назад, при попадании в Легион, левую руку Сантара заместили бионическим имплантатом. Спустя годы, обе ноги Первого Капитана постигла та же участь.
— Ты для меня больше, чем советник, Сантар — промолвил Манус, кладя руки на НАПЛЕЧНИКИ оруженосца. — Ты — лёд, охлаждающий мой огонь, когда тот угрожает подпалить здравый
Сантар набрал воздуху в грудь — невероятное уважение, проявленное Примархом, обездвижило его язык и высушило губы. Сам Примарх тем временем вернулся к оружейникам.
Наконец, разозлившись на себя за минутную слабость, советник начал:
— Капитан Бальхаан извлек жестокий урок из этого разгрома, но его слабость подлежит несомненному наказанию. С другой стороны, если снять его с командования, то экипаж «Феррума» будет окончательно деморализован. Я уверен, что они смогут восстановить свою воинскую честь лишь под руководством Бальхаана.
— Ну, так что же ты предлагаешь? — спросил Феррус.
— Вы должны показать ему, что он навлек на себя ваш гнев, но вместе с тем — что вы милосердны и позволите ему и команде корабля вернуть ваше доверие.
Манус кивнул. Оружейники, наконец, закончили свою работу, соединив нагрудник с пластинами, защищающими спину, и Примарх развел в стороны серебряные руки, а слуги опустили длинные полосы ткани в железные шары с душистыми маслами и тут же обмотали ими их живой металл.
— Тогда я прикажу одному из Железных Отцов присоединиться к команде «Феррума».
— Это вряд ли понравится Бальхаану, — заметил Сантар.
— У него не будет выбора!
Анвилариум «Железного Кулака» напоминал гигантскую кузницу: огромные шипящие поршни опускались и вздымались у стен залы, а отдаленный грохот молотов отзывался эхом по полу из листового металла. Это место, пожалуй, чем-то похожее на пещеру, источало острые ароматы нефтяных масел, в воздухе разило раскаленным металлом — иными словами, здесь царил запах машин и заводов.
Сантар каждый раз наслаждался пребыванием в Анвилариуме — здесь замышлялись великие дела и ковались небьющиеся узы братства. Быть частью его — великая честь, о которой немногие мечтают и почти никто не достигает.
Прошло два месяца со дня трагического столкновения «Феррума» с кораблями Диаспорекса, и 52-я Экспедиция ни на шаг не приблизилась к своей цели — уничтожению флота предателей. Выводы, сделанные из истории с Бальхааном, позволили избежать бОльших потерь, но шансов вовлечь врага в открытое сражение не прибавили.
Сантар и прочие воины из Клана Аверний возвышались по стойке «вольно» у огромных ворот, ведущих в Железную Кузню, наисекретнейший реклюзиум Примарха. В дальнем конце Анвилариума возвышались Морлоки Легиона, их Терминаторская броня блистала в алом огне факелов, укрепленных в железных держателях. Солдаты и старшие офицеры Имперской Армии стояли рядом с облаченными в робы адептами-механикумами. Сантар поймал на себе взгляд блестящих аугметических глаз
Ему, как Капитану Первой Роты, принадлежало право объявить приход Примарха, и Сантар вышел в центр Анвилариум, и к нему промаршировали знаменосцы Легиона, остановившись чуть позади. Один из них держал личное Знамя Примарха, на котором изображалась победа Мануса над Великим Червем Азирнотом, другой же нёс стяг с вышитой Железной Рукавицей Легиона. Девизы на знаменах были выполнены серебром по черному бархату, а края полотнищ не раз пробивали вражеские пули и клинки. Хотя оба флага не раз бывали в самом пекле сражений, ни одно из них ни разу не пало наземь, и не было выпущено из рук. Тысячи побед одержал Легион под их сенью.
Ворота открылись настежь, и, в шипении пара и жаре плавильных печей, Примарх вошел в Анвилариум, его броня блестела от нефтяных масел, а бледная кожа раскраснелась от пылающего огня. Все, кроме Терминаторов, опустились на колени в знаке почтения к величию Мануса. Он тяжело шагал вперед, держа свой могучий молот, Крушитель Крепостей, просто закинув его на огромный зазубренный наплечник.
Каждая пластина черной брони Примарха ковалась вручную, и все её углы и изгибы казались воистину совершенными. Её великолепие могло сравниться лишь с могуществом того, кто носил доспех. Высокое ожерелье темного железа высилось на задней части ворота брони, и точеные заклепки гордо сияли на серебристых краях каждой пластины.
На каменном лице Примарха застыло грозное выражение, а низкие, тяжелые брови сдвинулись в скрытой ярости. Он шагал мимо своих воинов, притягивая взгляды к своей мощной фигуре — истинный полководец без страха и упрека, безжалостный к любым проявлениям слабости.
За Феррусом Манусом в воротах возникла статная фигура Кистора, Мастера астропатов Флота, облаченная в черно-белую мантию с пущенным по краям золотым орнаментом. Голова астропата была начисто выбрита, и все хорошо видели ребристые кабели, змеившиеся с боков и затылка гладкого черепа. Исчезали они в темноте под металлическим капюшоном, возвышавшимся над плечами Кистора. Глаза Мастера источали слабое розоватое свечение, а его правая рука, в знак чести, оказываемой ему правом служить Легиону, была заменена механическим имплантатом. В левой, «живой» руке, он сжимал посох, увенчанный распахнутым глазом, а на поясе астропата висел золотой пистолет — дар Примарха.
Сантар встал на пути Мануса и протянул руки, готовый принять в них «Крушителя Стен». Примарх слегка кивнул и вложил в них ужасающее оружие, неподъемный вес которого швырнул бы на пол любого, не бывшего одним из Астартес. Рукоять молота, цвета эбенового дерева, но куда более прочную, увивали чудные золотые и серебряные включения, напоминающие ветвистый разряд молнии. На теле молота был искусно вырезан могучий орёл с острым клювом, делавшим его облик похожим на странное человеческое лицо, и клиновидными крыльями, распростертыми над сильными когтями. Честь держать в руках оружие, сработанное на Терре руками Примарха, была просто невероятна.