Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Мальчик испустил душераздирающий вопль, полный тоски, и Захариэль постарался смотреть прямо перед собой. Несчастного мальчишку с покрасневшими глазами и белым от ужаса лицом поволокли к кромке леса.
Густая сеть сплетенных корней и ползучих растений стала затягивать свою жертву все дальше в удушающую чащу, и крики мальчика начали затихать. Голос становился все слабее и слабее, но даже после того, как неудачник скрылся в темноте, Захариэль еще долго слышал его мучительные вопли.
Захариэль с трудом прогнал мысли об исчезнувшем соседе.
Кое-кто подходил к стражникам и умолял приютить их в крепости до утра или хотя бы вернуть теплую одежду и обувь. Другие, измученные холодом и голодом, просто падали в снег, и их уносили неведомо куда.
К закату осталось примерно две трети мальчишек. Затем стало темно, и стражники вернулись в свои будки внутри крепости, оставив мальчиков наедине с долгой ночной тьмой.
Ночные часы оказались самыми тяжелыми. Захариэль метался в кровати, а во сне он дрожал и так сильно стучал зубами, что опасался их раскрошить. Крики из леса окончательно стихли, прекратились издевательства и насмешки стражников. Наступила полная тишина.
С приходом ночи темнота и разыгравшееся воображение гораздо успешнее, чем стражники, вселяли в души испытуемых настоящий ужас. Разговоры о приходивших под стены крепости хищниках посеяли семена страха, которые в темной тиши пустили корни и оплели разум.
Захариэлю казалось, что ночь растянулась на целую вечность.
Она была всегда и никогда не закончится. Ничтожные попытки людей принести в Галактику свет оказались тщетными и обреченными на провал. Он вяло постигал странность возникшей в сознании концепции, перебирая идеи и слова, о которых никогда не знал, но был уверен в их истинности.
Но больше всего Захариэля пугали звуки.
Обычные звуки ночного леса, которые в прошлом он слышал тысячи раз, теперь казались гораздо более громкими и угрожающими. Временами он мог поклясться, что различает голоса хищных птиц, медведей и даже внушающего ужас калибанского льва.
Любой треск сухой ветки, шорох листьев, любой крик или взвизг — все это отдавалось гулом в голове и таило в себе угрозу. Смерть скрывалась за его спиной или у самого локтя, и он хотел бежать, хотел отказаться от испытания, хотел вернуться в свое родное селение, к друзьям и семье, к успокаивающему голосу матери и теплому местечку у очага. Он хотел отказаться от Ордена. И от желания стать рыцарем.
Ему было всего семь лет, и он хотел домой.
Какими бы ни были страшными и таинственными ночные шорохи, самым худшим испытанием стали голоса, составлявшие наиболее тягостную часть каждого кошмара.
Кроме треска деревьев и шороха шагов из леса доносились миллионы шепчущих голосов, словно там готовился жуткий заговор. Захариэль не знал, слышит ли их кто-нибудь еще, но больше никто не реагировал на звуки, заполнявшие его голову обещаниями власти, наслаждений и бессмертия.
Все
Б о льшую часть поверхности Калибана занимали леса, и вся жизнь Захариэля проходила среди высоких стволов под густыми кронами, но такого леса он еще никогда не видел. Стволы деревьев сгнили и позеленели, пораженная заразой кора отслоилась и повисла лохмотьями. Тьма чернее самой темной ночи притаилась меж ветвей, и, хотя голоса звали его туда, обещая, что все будет хорошо, он сознавал, что в мрачных сплетениях чащи скрываются невиданные ужасы и невообразимые кошмары.
Как ни странно, но Захариэль знал, что лес из его кошмара не имеет ничего общего с естественными явлениями, этот лес был настолько необычным, что мог существовать лишь вне пределов мира смертных, он был сформирован его кошмарным сном, порожден его собственными желаниями и страхами.
Скрытые в глубинах леса силы были вне пределов страха и разума, их необузданный стихийный поток бурлил и ревел в гармонии с приливами и отливами человеческих жизней.
И все же…
Во всей этой тьме, в устрашающей мощи было что-то притягательное.
Ведь силу, каков бы ни был ее источник, можно покорить, не так ли? И тот, у кого достаточно воли, чтобы справиться с трудностями, может укротить поток стихийной энергии и заставить ее служить своим желаниям.
С такими силами возможно достичь безграничных высот. Можно выследить и истребить всех великих зверей, а другие рыцарские сообщества подчинить своей воле. Весь Калибан станет владением Ордена, и все жители станут подчиняться его законам или умрут под мечами ужасных черных ангелов смерти.
Эти мысли вызвали у него улыбку и предвкушение славы, которую он завоюет на полях сражений. Он мысленно рисовал себе сцены кровопролитной резни и последующих за ними оргий, представлял пирующих на трупах стервятников, и пожирающих тела червей, и пляски безумцев, веселящихся на развалинах мира.
Захариэль закричал, и видения в его мозгу рассеялись, тогда он услышал истинную сущность голосов: шепот во мраке, двусмысленные обещания, злобный хохот и шипение змей, проникавших в могилы, банальные слова его эпитафии.
Но даже после осознания соблазнов темное царство леса не оставляло его в покое, обольщения преследовали Захариэля всю ночь, пока почти не заставили бежать навстречу искушениям тьмы.
В конце концов, как и всегда, его удержал Немиэль, и даже не словом или каким-то движением, а одним своим присутствием.
Немиэль стоял плечом к плечу с ним все время, пока Захариэля мучил кошмар, как оставался рядом и в ту холодную и страшную ночь. Его лучший друг, непреклонный и несгибаемый, стоял, не поддаваясь страхам и сомнениям.