Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
Нельзя было игнорировать его необычную природу, как нельзя игнорировать ветер и дождь или постоянную смену дня и ночи. В облике Льва присутствовало нечто напоминающее стихийную силу природы.
Лион Эль-Джонсон воплощал в себе возможные мечты человека. Он был образцом совершенства для человеческого рода и мог служить примером новой расы людей.
— Очищение лесов вступило в финальную стадию, Захариэль. Ты знаешь об этом?
— Нет, мой лорд, я думал, что кампания продлится еще некоторое время.
— Вряд ли, — сказал Лев, слегка нахмурив брови, но было ли это проявлением изумления или просто задумчивости, Захариэль не смог понять. — Согласно нашим самым точным оценкам, осталось всего около
— Но это означает, что кампания почти закончена.
— Почти, — кивнул Джонсон. — Она продлится самое большее еще три месяца. А потом Калибан будет свободен от великих зверей. Кстати, тебе известно, что Амадис просил включить твое имя в анналы Ордена, указав на тебя как на помощника в уничтожении одного из последних чудовищ? По его словам, это было очень грозное существо. Хоть его все же убил Амадис, ты можешь гордиться своим участием в битве. Ты спас жизни многих своих братьев.
— Но не всех, — ответил Захариэль, вспомнив, как страшно кричал Паллиан, когда клыки монстра разрывали его тело. — Я не смог спасти всех.
— К этому должен быть готов каждый воин, — заметил Лев. — Как бы искусно ты ни вел свой отряд, кто-нибудь из твоих товарищей все равно может погибнуть.
— Я и сам не погиб только по счастливой случайности, — сказал Захариэль. — Исключительно благодаря везению.
— Хороший воин всегда сумеет воспользоваться представившимся шансом, — сказал Лев, по-прежнему глядя в небо. — Ты должен приспосабливаться к меняющимся условиям боя. Вся война построена на удаче, Захариэль. И для того чтобы победить, мы должны быть готовы использовать любые появившиеся возможности. В сражении со зверем ты проявил инициативу. Более того, ты проявил мастерство, точно так, как определяют это понятие «Изречения», как излагается в нем наша конечная цель. Нам неведомо, какие тайны хранит в себе Вселенная и какие испытания предстоят в будущем. Мы можем лишь прожить свои жизни с полной отдачей, постоянно развивая в себе единственную добродетель — стремление к совершенству во всех областях. Если предстоит война, мы должны стать непревзойденными воинами. Если наступает мир, мы должны обладать соответствующими знаниями. Человеку не подобает мириться со второй ролью. Наша жизнь коротка. И мы должны прожить ее достойно.
Снова наступила тишина. Лев смотрел на звезды в ночном небе, Захариэль молча стоял рядом.
— Интересно, что такое звезды? — вдруг спросил Лев. — В древних легендах говорится, что вокруг них есть тысячи, а может, и миллионы планет, таких же как Калибан. И, говорят, одна из них — Терра. Тебе не кажется странным, что любому рожденному на Калибане ребенку знакомо название Терры? Мы привыкли считать Терру началом и источником нашего общества, но, если верить легендам, мы оторвались от этого источника много тысяч лет назад. А вдруг легенды лгут? Что если Терра всего лишь миф, сказка, придуманная нашими прародителями, чтобы объяснить наше появление в космосе? Вдруг все легенды наших предков нас обманывают?
— Это было бы ужасно, — ответил Захариэль. Он ощутил дрожь и решил, что ночь становится прохладнее. — Люди принимают существование Терры как должное. Если выяснится, что все это выдумано, мы начнем сомневаться во всем. Мы утратим наши якоря. Мы не будем знать, чему верить.
— Это верно, но, с другой стороны, мы обретем свободу. Мы не будем ощущать груза ответственности перед прошлым. Нашими границами станут только настоящее и будущее. Возьми, к примеру, нынешнюю кампанию против великих зверей. Ты, Захариэль, еще молод и не можешь себе представить всех язвительных возражений, угроз и обвинений,
Традиции — хорошая вещь, но не в тех случаях, когда они превращаются в оковы, мешающие нашему дальнейшему движению вперед. Если бы не Лютер и его превосходный ораторский дар, я сомневаюсь, что план моей кампании был бы одобрен. И даже сегодня мы сталкиваемся со многими подобными проблемами. Религиозные фанатики и отсталые консерваторы противодействуют каждому нашему шагу, не принимая во внимание ценности планов и продвижения вперед. Они всегда ссылаются на прошлое, на традиции, как будто наше прошлое настолько преисполнено славы, что мы должны навеки сохранить создавшееся положение. Но меня не интересует прошлое, Захариэль. Я думаю только о будущем.
Лев снова замолчал. Стоя возле него, Захариэль гадал, что мог бы ответить лорд Символ на такое попрание традиций. А может, это еще одно испытание, чтобы определить, будет ли он молча соглашаться со всем, что говорит Лев, или выступит в защиту старых обычаев?
Он рассматривал Льва и замечал странную напряженность в его взгляде на звездное небо. Казалось, что Джонсон в одно и то же время любит и ненавидит мерцающие звезды.
— Иногда мне хочется уметь стирать прошлое, — снова заговорил Лев. — Я хотел бы, чтобы легенд о Терре не было. Чтобы у Калибана не было прошлого. Взгляни на человека без прошлого, и ты увидишь свободную личность. Всегда легче строить, если начинать с нуля. А потом я снова смотрю на звезды и понимаю, что слишком тороплюсь. Я смотрю в небо и гадаю, что там. Как много неосвоенных земель? Как много новых проблем? Каким бы ярким и полным надежд было наше будущее, если бы мы могли странствовать среди звезд?
— Такие вещи кажутся мне невозможными, — сказал Захариэль. — По крайней мере пока.
— И ты прав, — согласился Лев. — Но что если звезды сами придут к нам?
— Я не понимаю.
— Правда? И я тоже, — признался Лев. — Но такими ночами, когда звезды светят особенно ярко, мне снится золотистый свет, в котором на Калибан спускаются звезды и небеса, и они делают наш мир лучше.
— Звезды спускаются на Калибан? — переспросил Захариэль. — И что бы это значило?
Лев пожал плечами:
— Кто знает? Я чувствую, что должен знать смысл этого сна, но каждый раз, как только мне кажется, что между золотистым светом и мной существует какая-то связь, он исчезает, и я снова остаюсь в темноте.
Потом он тряхнул головой, словно прогоняя остатки своего сна.
— В любом случае звезды для нас недосягаемы, так что нам самим предстоит строить будущее на Калибане. Но даже если с этой стороны наши возможности ограничены, ничто не должно заслонять нашего предвидения. Если нам предстоит ограничиться Калибаном, если доступ к звездам невозможен, значит, мы превратим наш мир в рай.
Лев широким жестом обвел рукой темные окрестности ночного леса под стенами Алдаруха.
— Вот здесь будет наш рай, Захариэль, — заявил Лев. — Здесь мы построим светлое будущее. Кампания по уничтожению великих зверей — это лишь первый шаг. Мы положим начало золотому веку. Мы перестроим мир заново. Не кажется ли тебе, что это благородная цель?
— Кажется, мой лорд, — благоговейным шепотом ответил Захариэль.
— Стоит ли эта цель того, чтобы посвятить ей наши жизни? — спросил Лев. — Я задаю этот вопрос здесь и сейчас, поскольку ты еще молод, Захариэль, а будущее надлежит строить молодым. Ты подаешь большие надежды. В тебе есть все качества, чтобы стать достойным сыном Калибана, крестоносцем, не только в уничтожении чудовищ, но и любого другого зла, грозящего нашему народу. Тебе нравится такая цель?